оба соперника обладали дарами потерянных богов, преимущество Арабессы заключалось в том, что он мог нанести только один удар клинком.

Она командовала нотами, которые можно было разделять, связывать друг с другом. Непрестанно управляла дарами, и, направляясь к противнику, ее песня превращалась в десятки отдельных аккордов.

Мелодия походила на горячие щупальца медузы, они нападали и жалили, в конце концов толкнув меч на землю.

Мужчина издал душераздирающий крик, когда дары Арабессы начали царапать его грудь, лицо, руки. На его коже появились багровые полосы.

«Раскромсай, – пела ее магия. – Разорви на куски».

Громко замычав, человек в маске поднял руку, пытаясь защитить тело от воздействия заклинания. А другую сунул в кожаную кобуру, прикрепленную вдоль ребер.

Сверкнуло серебро, тут же обратившееся в льдисто-синий, когда противник бросил вперед острые, как бритва, круги. Арабесса была вынуждена пригнуться, прервав свою игру, когда смертоносные лезвия пронеслись мимо нее. Ее сердце замерло, затем она с облегчением вздохнула, а после застонала от боли. Лезвия закрутились, два из них вонзились ей в плечи.

Боль казалась невыносимой, раны горели огнем.

Мужчина повернул руку и с помощью магии приказал кругам сильнее впиться в кожу.

Пытка оказалась жутко болезненной, зрение Арабессы затуманилось, и она уронила скрипку, упав на колени.

Стоило мелодии затихнуть, как магия взревела. Дары оказались в ловушке.

«Выпусти нас! – умоляли они. – Позволь бороться! Дай защитить!»

Но Арабесса была занята попытками избавиться от разрезающих плоть кругов. Мужчина крепко держал свое оружие, и ее пальцы соскользнули, зацепившись за острые края.

– Аргх! – решительно закричала Арабесса, когда ей наконец удалось ухватиться за центр каждого из них. Она проигнорировала вызывающее тошноту ощущение из-за того, что разрывала плоть еще сильнее, и с очередным сдавленным криком попыталась вырвать круги.

У нее получилось с силой отшвырнуть их, облако пара поднялось в воздух, когда круги исчезли в лаве, бурлящей по обе стороны от дорожки.

Грудь Арабессы тяжело вздымалась и опускалась, теплая жидкость стекала по спине, пропитывая рубашку и накидку. Кровь. Арабесса взглянула на свои конечности. Все были покрыты багровыми пятнами, из-за порезов на пальцах острое жжение распространялось вниз по рукам.

Пытаясь согнуть их, она зашипела, ощущая, как сила утекает из нее сквозь раны.

«Не-е-ет».

Когда она заставила себя подняться на ноги, ее наполнила растущая паника.

Арабесса не могла играть на скрипке, пальцы скользили бы по струнам. Мелодия получилась бы хаотичной, нескладной, а значит, таким вышло бы и само заклинание.

Ее противник заворчал, пытаясь встать, его лицо и грудь были изранены так же сильно, как, предположила Арабесса, и ее плечи. Но так как его руки защищали толстые перчатки, он легко снял с бедер еще два изогнутых ножа. Решительно сжал рукоятки, и голубые искры даров осветили их.

Арабесса пошатнулась от охватившего ее страха.

«Я умру», – пронеслись едкие слова в ее сознании.

«Ты должна выжить», – ответил шепот.

Сердце Арабессы ускорило бег, когда она взглянула на алебастровую фигуру в конце тропы. Король Воров выглядел впечатляюще, неподвижно сидя на своем троне с обсидиановой спинкой.

Находился ли Долион в плену, как она во время своего последнего испытания?

Был ли он скован путами, пока наблюдал за судьбой своего правления, за тем, что он спровоцировал, когда превратил своих дочерей в Мусаи и решил покинуть трон. Боль переполняла Арабессу, она жалела не только себя, но и отца.

Но затем блеск быстро летящего металла заставил Арабессу сосредоточиться на настоящем. Она крутанулась, уворачиваясь от одного из клинков, которые метнул в нее противник. Они тоже были связаны с его голубыми дарами, поэтому устремились назад в тот же миг, как он бросился вперед, подняв второй светящийся кинжал.

«Ты должна выжить. Должна справиться. Пройти испытание».

Отчаяние сменилось яростной решимостью, тут же заполонившей Арабессу.

«Я должна выжить».

Достав из кобуры флейту, она поднесла ее к губам.

Несмотря на боль в руках и привкус крови, размазанной по губной пластине, она издала единственную пронзительную ноту.

Ее дары пронеслись сквозь пальцы, пролетели по инструменту, а затем устремились в сторону противника.

Он поднял клинок, чтобы с его помощью отразить большую часть удара, но благодаря заклинанию мужчину удалось отбросить на несколько шагов назад. Арабесса выиграла время и увернулась от другого клинка, который кружил рядом. Одним из преимуществ простой флейты было то, что с ней получалось легче двигаться во время игры.

Создаваемые с помощью этого инструмента заклинания были не такими сложными, как те, что она могла воспроизвести с помощью скрипки, виолончели или фортепиано, но флейта определенно могла причинить вред, именно этого и вознамерилась добиться Арабесса.

Она проигнорировала пульсацию колотых ран на плечах и продолжила атаковать.

Издав боевой клич, магия ринулась на свободу из ее рук. Она наполнила флейту фиолетовым светом и затем бросилась вперед, словно ядовитая змея. Фиолетовые дары столкнулись с синими дарами другого претендента на трон, когда он выпустил заклинание из своего кинжала. Сгустки магии сплетались в воздухе, сражаясь и пытаясь прорваться сквозь друг друга.

Подобный танец Арабесса не раз практиковала со своими сестрами, но конец его выходил совершенно иным, нежели в зале для поединков. Пот капал из-под маски, дыхание было прерывистым, пока она продолжала атаковать, намереваясь убить.

Боковым зрением девушка видела белую фигуру короля, все еще сидящего на черном троне. Последняя звезда этого царства, которая ждала, когда можно будет зажечь другую.

«Я выживу».

Эта мысль вонзилась в ее сознание и пустила корни уверенности. Арабесса должна была сделать это во имя отца, матери, сестер, Зимри и прежде всего ради самой себя.

Трон проверял ее амбиции, но подтолкнуть к победе могла лишь решимость добиться своего. И ничто другое.

Издав громкий рев, она выпустила из флейты залп даров, окончательно сбив с ног своего противника. Затем, воспользовавшись его оплошностью, бросилась вперед и схлестнулась с ним врукопашную. Арабесса выбила ногой его последний клинок.

– Нет! – закричал мужчина, когда лезвие полетело в лаву и погрузилось в нее.

Не мешкая, Арабесса снова крутанулась, но на этот раз ниже, и сбила его с ног.

Громко охнув, мужчина упал назад и повис над обжигающей рекой. Крик вырвался из его горла, когда жар лавы опалил кожаную перчатку, зависшую слишком близко к красной жидкости.

Он пополз назад, прижимая руку к груди, а Арабесса шагнула ближе, поднеся флейту к губам. Она посмотрела в серебристо-голубые глаза, скрытые под металлической маской. Они были полны ярости и изнеможения, что, без сомнения, являлось отражением ее собственных чувств.

Какое-то время Арабесса размышляла, кто он такой, как его пригласили и какие именно