— Попасть в город можно без особого труда, — сказал Мэт. — Нужно только пристроиться к веренице людей, идущих в Багдад, и пройти мимо стражников.

— Тебе-то, может, и легко, — проворчала Лакшми. — Ты одет по-дорожному, а я — слишком красиво.

— Тебе нужна паранджа, — отозвался Мэт и указал вниз. — Видишь? Все женщины укутаны с головы до ног в большой кусок темной ткани так, что видны только глаза.

Лакшми глянула вниз и нахмурилась:

— Да, так и есть... А на рынке... Дай-ка выбрать... Придется опуститься...

И джинна пошла на снижение с таким чудовищным ускорением, что Мэт испытал недюжинную перегрузку. Проснулась Балкис, дико замяукала и запустила в шею Мэта острые коготки.

— Эй, потише! — крикнул Мэт джинне и кошке одновременно. — Совсем необязательно делать это настолько быстро!

Ускорение несколько уменьшилось. Лакшми проворчала:

— Прошу прощения. Я испытываю сильное нетерпение.

— Так или иначе, нам придется последние полмили пройти пешком, — укоризненно проговорил Мэт.

Лакшми приземлилась в рощице. Она опустила Мэта на землю и занялась изменением своих размеров. Через несколько минут она стала ростом с обычную земную женщину.

— Дай мне монету, — распорядилась она. Мэт вынул из кармана и подал Лакшми серебряную монетку.

— Не сказал бы, что ты слишком много требуешь за проезд — при нынешнем росте цен на воздушные перевозки.

Лакшми взяла монетку, положила на ладонь и другой рукой сделала над ней несколько пассов. При этом джинна не спускала с монетки сосредоточенного взгляда и что-то негромко напевала по-арабски. Мэт уже собрался было поинтересоваться тем, чем Лакшми занимается, но сдержался, поскольку знал, что любое заклинание требует концентрации внимания. Было бы большим свинством отвлекать Лакшми.

Монетка на ладони джинны сверкнула на солнце... и исчезла. А в следующую секунду на вытянутую руку Лакшми лег отрез тонкой темной ткани. За тканью последовал небольшой флакончик с какой-то темной жидкостью, маленький белый лоскуток и, наконец, витой шнурок.

Мэт вытаращил глаза от изумления, встряхнулся.

— З-знаешь, что... — озадаченно промямлил он, — это же просто фантастическая система совершения покупок.

— Вот-вот, — кивнула Лакшми. — Эти вещи исчезли с базарного лотка, а вместо них там очутилась твоя монетка. — Придирчиво рассмотрев покупки, джинна добавила:

— Купец остался в выигрыше.

— Не спорю, — согласился с ней Мэт. Приподняв краешек коричневой ткани, он увидел под ней легкую хлопковую рубаху цвета слоновой кости и, не мешкая, натянул ее. — А что в бутылочке?

— Сок грецкого ореха, — сообщила Лакшми. — Чтобы окрасить твое лицо и руки.

Мэт вздохнул. Ему припомнились годы учебы в университете в то время, когда он подвизался на подмостках студенческого театра.

А пятнадцать минут спустя на дорогу вышел мужчина, одетый по-арабски, и затесался в толпу людей, идущих в Багдад. Слева от него катилась повозка, справа шагал какой-то странник. Рядом с мужчиной появилась женщина в темной парандже — вероятно, это была его супруга. Ее глаза с длинными ресницами зорко посматривали по сторонам. Лакшми прошептала из-под паранджи:

— Возмутительно! И как только ваши смертные женщины позволяют так над собой издеваться!

— Начнем с того, что это не наши женщины. Мы, европейцы, предпочитаем видеть лица друг друга, но боюсь, у здешних женщин выбора почти нет. Волшебством они в отличие от тебя не владеют, а этот мир очень жесток.

Лакшми сощурилась.

— Пожалуй, надо бы с этим покончить.

— Не имею ничего против, — кивнул Мэт. — Но займись этим после того, как мы разыщем и вернем твоих детей и мужа. Пока же давай войдем в город и посмотрим, нет ли там их следов.

* * *

Стражники у городских ворот за проход в Багдад брали мзду. На счастье, у Мэта еще остались монеты, которые он магическим путем изготовил в Индии, и ему не пришлось расплачиваться со стражниками меровенсскими деньгами. Как только Мэт оказался в городе, он мгновенно забыл обо всем и даже о своем главном деле. Он глазел по сторонам, очарованный видом стройных минаретов и изящного дворца вдалеке, роскошных садов.

— Багдад! — вырвалось у него. — Город «Тысячи и одной ночи», Гаруна аль-Рашида, Омара Хайяма и Хаджи!

— Город грязи и греха, — наморщив нос, выразила свое мнение Лакшми. — Никогда не перестану дивиться тому, почему смертные так обожают жить огромными толпами в городах, под крышами домов, когда могли бы жить на свободе, под открытым небом, в пустыне!

— Понимаешь, ведь надо зарабатывать на жизнь, чтобы чем-то питаться, к примеру, — отозвался Мэт. — Ну и еще дело в том, что надо чем-то заниматься в свободное время.

Лакшми огляделась по сторонам. Ей явно было очень не по себе.

— И как же поймем, здесь ли держат в плену Марудина? Откуда начнем поиски?

— А вон неплохое местечко. — Мэт остановился и кивком указал в дальний конец улицы, по которой они шагали. Там расположился небольшой дворик с колодцем, возле которого собралось несколько женщин. Они болтали и смеялись. — Подойди к этим женщинам, вступи в разговор и постарайся, чтобы речь зашла обо всяких магических штуках типа ламп и бутылок.

— Я? — изумилась Лакшми. — А почему не ты?

— Я не член этого клуба, — объяснил Мэт. — Полом не вышел. Нет, я, конечно, мог бы подойти, но женщины тут же разошлись бы. В этих краях женщины не разговаривают с незнакомыми мужчинами.

— Между прочим, было бы совсем неплохо, чтобы такое правило было принято везде, — поджав губы, выговорила Лакшми, недовольно фыркнула и протянула руку. — Еще монетку!

Мэт молча подал ей монету, напомнив себе о том, что путешествие по воздуху с помощью джинны обошлось ему баснословно дешево.

Лакшми уставилась на монетку, побормотала, сделала несколько пассов. Монетка сверкнула и исчезла, а в следующее мгновение в руке Лакшми оказался кувшин для воды.

— Постараюсь узнать все, что смогу, — кивнула она и направилась к колодцу.

Мэт проводил ее взглядом и невольно залюбовался плавностью ее походки и красотой фигуры, которую не могла скрыть даже паранджа. А еще он завидовал легкости, с которой Лакшми использовала волшебство для самых тривиальных целей. Стоило бы то же самое сделать ему, как по всему городу сработала бы магическая «сигнализация», и ее трезвон услышали бы все колдуны и жрецы Аримана. А вот Лакшми сама была волшебным созданием, и для нее волшебство было настолько же естественным, насколько для Мэта ходьба. Колдуны могли бы обратить внимание на то, что где-то в округе болтается кто-то из джиннов, но не более того. Но скорее всего они бы даже этого не поняли, а решили что колдует кто-то из коллег.