Тут мне все стало понятно: значит, Ханна решила воспользоваться чем-то вроде моего маскировочного заклятия, только что меня выпихнули из собственного тела, а она собиралась разгуливать в моей шкуре.

Вот мерзавка!

Дженет подошла к Ханне и поглядела на мою распростертую оболочку.

— Ко мне же перешли Бабушкины способности, я бы могла тебя вылечить. — Она надула губы. — Бабушка здорово умела лечить. — Она нетерпеливо потерла руки. — Тогда можно было бы прирезать эту шлюху-сиду! Всегда об этом мечтала!

Нет уж, такого я не допущу, правда, непонятно, как ей помешать.

— Дженни…

Я резко повернулась на шепот, но ничего не увидела.

— Дженет, дорогая! — Ханна фыркнула. — Бабушкины способности перешли к тебе уже неделю назад. Пока что у тебя все прекрасно получается, как я погляжу! — Она стала перечислять по пальцам: — Волшебный щит невидимости, который отразился в витрине, взрыв из-за мучной пыли, эти, как их там, омерзительные вонючие чары, которые ты наложила на Бабушкину дверь, — чары, которые по странной случайности не помешали нашей милой Женевьеве забраться в Бабушкину квартиру, пока ты бегала за детскими журналами и лаком для ногтей!

Та часть моего разума, которая не была охвачена паникой, очень заинтересовалась ее словами: выходит, Кубышка Дженет и есть внучка ведьмы Уилкокс! Та самая, которая приехала к ней пожить!

— Эта твоя волшебная принцессочка все время ныла да скулила! Меня это достало! — Губы у Дженет затряслись. — И я не виновата, что шлюху-сиду подловили дриады!

— Еще как виновата! — парировала Ханна. — Они гнались за ней только потому, что ты не сумела помешать этой скудоумной сиде убить твоего приятеля-пекаря! Тебе надо было, чтобы она всего лишь очаровала его — этого было бы достаточно, чтобы надавить на Женевьеву, но нет же, ты решила устроить маленькую оргию, в результате Женевьеву обвиняют в убийстве, а лондонский волшебный народ уверен, будто она готова снять с него проклятие, и из-за тебя все мои планы вот-вот сорвутся!

— Дженни! — снова позвал меня шепот — уже ближе, и маленькая холодная рука уцепилась за мою и потянула.

Я посмотрела вниз, в большие темные глаза привидения Козетты, и по призрачной спине у меня побежали мурашки — надо же, я их почувствовала.

— Дженни, идем со мной, так надо, — прошептала она.

Правда надо? Козетта уже дважды помогала мне, а если я останусь торчать тут, то ничего не добьюсь. Соскользнув с каменного стола, я двинулась за ней в темный угол — для этого пришлось перешагнуть через дорожку из красного песка, отмечавшую границу магического круга.

— Ты хоть знаешь, сколько рычагов мне пришлось нажать, чтобы разобраться с этим обвинением в убийстве? — продолжала Ханна. — Сколько пришлось наобещать? Если бы ты не устроила такой феерический кавардак, мы бы наложили эти чары несколько дней назад, и нам не пришлось бы делать все в последнюю минуту!

— Я не хотела! — надуто отозвалась Дженет. — Просто не все учла!

Мы дошли до угла и остановились. Угол как угол — я была несколько огорошена тем, что там не оказалось никакого запасного выхода. Посмотрев сверху вниз на Козетту, я сердито спросила:

— А теперь что?

— Теперь будем смотреть, — ответила она, блеснув глазами. — Ах да, Дженни, придумай себе одежду, хорошо?

Что? Я опустила взгляд — и тут же на мне возникли отсутствующие джинсы и футболка. Козетта похлопала меня по руке:

— Вот умница!

Вообще-то, восьмилетние девочки так не разговаривают, даже если они родились сто лет назад.

— Ты бы лучше думала о деле, а не о том, кого пускать себе в трусы, а кого нет! — рявкнула Ханна на Дженет. — Если бы ты не была моей младшей сестрой, я бы уже давно отдала твою душу демону! И прекрати лопать эти проклятые конфеты, они тебе уже не нужны! Бабушкиной магии хватит на что угодно даже без сахара. А тебе пора порастрясти жир, который ты таскаешь на себе неизвестно зачем! Тогда заведешь себе нормальных парней и не надо будет постоянно бегать за жуткими троллями!

— Ничего они не жуткие! — Дженет фыркнула.

Жуткие? В голове у меня начали складываться детали мозаики.

— Ты — Древняя, да? — спросила я Козетту, по-прежнему глядя на нее сверху вниз. — Что случилось с обличьем старой карги?

— Дженни, ведь у тебя фобия — ты боишься призраков, — понимающе улыбнулась Козетта. Странно выглядела эта улыбка на детском личике. — Я решила, что явиться тебе в таком виде будет более приемлемо.

Я поежилась. Так и есть — с меня хватило и ран на груди, а если бы я увидела призрак с пожелтелым голым черепом и копошащимися в глазницах червями…

— Я тебе все объясню, — заключила она, — но сначала надо посмотреть, что сейчас будет.

— Кому что нравится, — говорила между тем Ханна, и я снова прислушалась к их сваре. — Вот что я тебе скажу: когда мы все доделаем, присмотрись-ка к Дарию, моему вампирчику. Он мне теперь больше не понадобится, забирай себе.

— Не нужны мне твои обноски! — обиделась Дженет.

— Нужны, — твердо возразила Ханна. — Дарий в нужных местах почти такой же здоровенный, как тролль, тебе как раз по размеру. — Она подняла на Джозефа элегантную бровь. — Доктор, надеюсь, мы уже закончили?

— Она мертва, — тихо проговорил Джозеф, отвернулся и принялся что-то перебирать на каталке рядом с аппаратами.

— Великолепно, теперь не мешайся под ногами, только не вздумай выходить из круга и помни, что я тебе сказала. Попробуй только забыть — и в полночь я скормлю тебя демону вместе с другими душами, ясно?

Джозеф побелел и перекрестился.

Похоже, он все-таки положительный герой, но тогда непонятно, что, прах побери, такого сделала с ним Ханна, чтобы заставить плясать под свою дудку.

Ханна дернула за шнур и сбросила балахон на пол; оказалось, что под ним у нее нет ничего, кроме цепочки с золотым медальоном на шее. Она шагнула к алтарю, ступила на стоявшую рядом скамеечку, а потом села верхом мне на ляжки. С минуту она внимательно смотрела мне в лицо, а потом обхватила ладонями свои пышные груди и вздохнула:

— Буду скучать по своим прелестям. — Она ткнула пальцем в мою куда более скромную грудь. — Слава богам, на свете есть силикон.

Я едва не ахнула от потрясения: до меня дошло, что она не собирается одалживать у меня тело. Она собирается его забрать.

Навсегда.

Ханна подняла руки, сняла медальон, открыла его и положила мне на живот — он остался лежать, словно замороженная бабочка. Ханна поманила Дженет, и та подбежала к ней, держа перед собой, словно поднос, черную расшитую подушечку.

— Ваш атаме, владычица.

— Дженет, какой же это атаме? — с тоской в голосе протянула Ханна. — Это совершенно особый кинжал, выкованный северными гномами из серебра и холодного железа. — Она взяла кинжал и осторожно провела пальцем по узкому клинку. — Его закаляли в дыхании дракона. Рукоять вырезана из рога единорога, а это… — Она с улыбкой погладила вделанный в рукоять овальный янтарь, — это драконья слеза.