— Ты считаешь, этого будет достаточно? Сбритая борода и флакон духов?

Лукас покачал головой.

— Нет. Нужно что-то найти. Хотя бы одну реальную улику.

Коннел сделала несколько шагов, остановилась в двух футах от Лукаса и посмотрела ему в глаза. Ее лицо было бледным, точно восковая свеча.

— Сегодня утром меня снова тошнило. Через две недели я не смогу ходить. Меня ждут новые сеансы химиотерапии, я начну терять волосы. И способность ясно мыслить.

— Господи, Меган…

— Я очень надеюсь поймать этого сукина сына, Лукас, — сказала она. — Я не хочу лежать в земле, в то время как Куп будет спокойно жить дальше и смеяться над нами. Мы оба знаем, что он убийца.

— И что?

— Нам нужно поговорить и что-то придумать.

Куп вышел из тюрьмы сразу после полудня и прищурился на ярком солнце. Позади шел адвокат и что-то говорил. Спортивную куртку он перекинул через плечо.

Куп подошел к самому краю. Он чувствовал себя так, будто у него в голове появилась большая трещина, очень скоро она разорвется на две половинки и влажный серый червь размером со шланг от пылесоса вылезет наружу.

Ему не нравилась тюрьма, совсем не нравилась.

— И помни, никому ни слова, — сказал адвокат и погрозил пальцем.

Он уже научился не делать этого перед носом у клиента: однажды ему чуть не оторвали указательный палец. Он повторял свое предупреждение, наверное, в двадцатый раз, и Куп в двадцатый раз кивнул, не слушая его. Он смотрел по сторонам и чувствовал, как уходит напряжение, как будто он освобождается от покровов, словно мумия.

Господи, голова выходит из-под контроля.

— Ладно.

— Беседы с полицейскими не принесут тебе ничего хорошего. Так что молчи. Если хочешь с кем-то поговорить, обращайся ко мне, и если это важно, я свяжусь с ними. Хорошо?

— Никаких сделок, — сказал Куп. — Я не желаю слышать ни о каких проклятых сделках.

— А есть хоть какой-то шанс найти парня, который тебе все это продал?

Адвокат был очень похож на почтальона, подсевшего на ангельскую пыль: вроде бы обычная внешность, но лицо слишком застывшее и напряженное. И хотя он четко произносил каждое слово, их было слишком много и говорил он слишком быстро — бесконечный поток «я думаю» и «возможно, так будет лучше всего». Куп быстро запутался и перестал обращать внимание на адвоката.

— Так как ты считаешь? Сумеешь его найти? Есть шанс?

Наконец Куп услышал его и пожал плечами.

— Может быть. И что мне делать, если я найду его? Позвонить в полицию?

— Нет-нет. Нет, нет и нет. Ни в коем случае. Ты позвонишь мне. Ты не должен говорить с полицейскими.

Глаза адвоката были блеклыми, как старые фишки для игры в покер.

Куп подозревал, что он не поверил ни единому его слову.

Куп рассказал адвокату, что он купил крестик с бриллиантами и сережки у белого парня, совсем мальчишки, подростка, одетого в гимнастерку солдата национальной гвардии Миннесоты и болтавшегося возле «Дак-инн», в Хопкинсе. У парня была копна темных волос и серьга. И еще Куп «признался», что купил все за двести долларов. Парнишка знал, что его обманывают, но понятия не имел, куда сбыть свой товар.

— А как мы объясним, что ты продал крестик и сережки Шульцу? — спросил адвокат.

— Проклятье, все знают Шульца. Полицейские называют его Самый Обычный Шульц. Если у тебя есть что-то на продажу, но тебе неизвестно, откуда оно взялось, иди к Шульцу. Будь я умным грабителем, как утверждают полицейские, то никогда бы к нему не обратился. Он же сотрудничает с ними.

Адвокат долго смотрел на него.

— Хорошо, хорошо. Очень хорошо, — пробормотал он. — Ты оказался не у дел, когда начался кризис, если не считать подработки в спортивном зале. Как только тебе представился шанс немного заработать, ты ухватился за него. Правильно?

Это вполне устраивало Купа.

Адвокат шел за ним от самой тюрьмы и все время что-то болтал. Куп не выдержал, поднял руки и сильно сдавил голову. Адвокат сделал шаг назад и спросил:

— С тобой все в порядке?

— Мне не нравится это место, — ответил Куп, оглядываясь через плечо.

Купу было плохо, у него ныли все мышцы. Он сумел сохранить спокойствие при аресте и стойко перенес первый допрос, но, когда его вели к камере, почувствовал, будто от всего тела отливает кровь. Полицейским пришлось подтолкнуть его, чтобы заставить войти туда. А когда он остался один и дверь за ним захлопнулась, страх начал сжимать его горло.

— Сволочи, — прошептал он, заглядывая в углы камеры.

Все было так близко. Все давило на него.

В тот момент он мог сорваться. Но Куп заставил себя делать приседания и отжимания, вставать на мостик, качать пресс и поднимать ноги. Он запрыгивал на койку до тех пор, пока хватало сил в ногах. Никогда в жизни Куп не тренировался так напряженно. Он не останавливался до тех пор, пока мышцы не отказались повиноваться. Потом сон сморил его; ему привиделись коробки с руками и зубастые пасти. Ему снились прутья решетки. Когда Куп проснулся, он снова взялся за упражнения.

На следующее утро его отвели к адвокату. Адвокат рассказал, что полицейские произвели обыск у него дома и в грузовичке.

— Тебе предъявят обвинение только в ограблении? Только в этом? Ты уверен? — спросил адвокат. Казалось, он в недоумении. — Копы со всех сторон. Они прямо накинулись на тебя. Это обвинение — так, ерунда. Мелочь.

— Больше я ничего не знаю, — ответил Куп.

Про себя он подумал: «Дерьмово. Может быть, они еще что-то пронюхали?»

Во второй раз он встретился с защитником в суде, когда ему предъявляли обвинение. По совету адвоката он отказался от предварительных слушаний. Вся процедура почти не заняла времени: пять тысяч долларов залога, поручитель тут же организовал залог под его грузовичок.

— И не вздумайте трогать мой пикап, — сказал поручителю Куп. — Я принесу наличные, как только они у меня появятся.

— Да, конечно, — презрительно ответил тот — он слышал это множество раз.

— Не прикасайся к нему! — прорычал Куп.

Поручителю не понравился такой тон, и он открыл рот, чтобы ответить что-нибудь остроумное, но заглянул в глаза Купа и понял, что от смерти его отделяет совсем немного.

— Можете не беспокоиться, — вполне искренне ответил он.

Куп отвернулся, и поручитель облегченно выдохнул. Он так и не понял, почему такое опасное животное выпускают из тюрьмы — ведь он у них в руках.

Куп не решил, что делать дальше. Ясность так и не наступила. Но он понял, что в камеру не вернется, просто не вынесет этого. Тюрьма для него означала смерть. И он не собирался заключать сделки, которые приведут его на нары.