Теперь вопрос действительно был исчерпан: Джорджу удалось полностью обезоружить жену. Встав и отставив в сторону вдавившийся ножками в дерн стул, он нежно поцеловал ей в лоб и, сказав со вздохом: — Если б ты знала, как мне не хочется покидать тебя в таком настроении, — направился к дожидавшемуся его лимузину, стараясь не наступать на опавшие за ночь с ветвей рубиновые плоды земляничного дерева.

Уже сев в машину, Джордж обратился к ней с напоминанием: — Итак, сегодня вечером в «Гастоне и Гастонетте». Столик заказан на семь.

Дверца захлопнулась, и автомобиль отъехал. Диди, так и не прикоснувшаяся к завтраку, осталась за столиком в саду. Над розетками со сластями кружили осы. Одна, слишком нетерпеливая, сунулась в плошку с медом и теперь, угодив в липкую ловушку, бессильно жужжала.

Диди перевела взгляд на высившиеся за прудом камни, казавшиеся ей наглядной иллюстрацией к ее собственной семейной жизни. Своеволие мужчины и покорность женщины — так уж устроено в природе.

У нее не было другого выхода, кроме как принять объяснения мужа. Развода она не хотела. После стольких лет совместной жизни, сделав так много для его карьеры, Диди вовсе не имела желания остаться одна и начинать все сначала.

Вернувшись из-за границы, Диди стала предпринимать энергичные шаги, призванные упрочить ее положение и напомнить обществу о существовании миссис Тэлбот. Нельзя сказать, чтобы она полностью поверила оправданиям мужа, однако, поразмыслив, пришла к выводу, что в случившемся есть доля и ее вины. Мужчине, причастному к власти, легко поддаться соблазну, а женщины, составлявшие штат правительственных учреждений, не напрасно пользовались репутацией хищниц. Естественно, что Джордж, долгое время занимавший видный пост в кабинете, был для них желанной добычей. И если он изменил жене, то, вполне возможно, этому отчасти способствовало и ее собственное поведение. Работа Джорджа в Оттаве поставила ее перед необходимостью разрываться между двумя городами и двумя поколениями мужчин с фамилией Тэлбот. Бо́льшую часть энергии и внимания она посвящала мальчикам, так что муж остался в известной степени обделенным.

Признав за собой такого рода вину, Диди решила исправить содеянное и обезопасить себя на будущее. Она установила контакт с секретарями Джорджа и в избирательном округе, и в Оттаве, с тем чтобы быть в курсе поступающих на его имя приглашений и по возможности присутствовать на всех мероприятиях с его участием. Не дожидаясь просьб мужа, она стала прилетать в Оттаву по средам и дожидаться пятницы, чтобы вернуться на выходные в Торонто вместе с ним. Хорошо запомнив все сказанное Джорджем в то утро, Диди занялась и исправлением других своих недостатков, в частности, взялась за решение проблемы избыточного веса, наняв себе персонального тренера. Интенсивные занятия позволяли избавляться от лишних дюймов и фунтов. При этом Диди не прибегала ни к каким диетам, сулившим более быстрое похудание: по словам ее визажисток некоторая округлость лица позволяла разглаживать морщинки, и у нее не было намерения отказываться от этого, может быть, единственного подарка, сделанного ей природой. Полные щечки в сочетании с теперь отчетливо различимой талией выглядели совсем недурно, и Диди стала чувствовать себя гораздо увереннее. Одновременно она предприняла попытку стать более привлекательной не только внешне, но и в интеллектуальном аспекте, и вечерами по вторникам стала посещать в кампусе Святого Георгия университета Торонто лекции по теме: «Африка в двадцатом столетии». Это расширило круг тем, которых она могла касаться в разговоре с мужем, и к тому же позволяло при случае блеснуть своей осведомленностью в присутствии его коллег. Разумеется, Диди понимала, что это не устранит разрыв в образовании между нею и Джорджем, однако теперь, во всяком случае, представляла себе круг проблем, которыми он занимается. Семейный фургон доставлял теперь в дом не только Майкла и Адама, но еще и периодические издания, связанные с изучением Африки. Муж, кажется, оценил ее усилия и со своей стороны стал проявлять к ней больше внимания. Теперь на него можно было положиться. Он приезжал домой каждую пятницу и больше не звонил, сообщая, что будет вынужден задержаться и поработать в Оттаве. Точно зная, когда ждать мужа, Диди теперь могла с уверенностью строить планы на выходные. Раньше бывало, что ей с трудом удавалось уговорить Майкла и Адама перекусить по возвращении в пятницу из школы: оба мальчика нервничали, не зная, приедет или не приедет отец. Теперь, когда волноваться на сей счет не было нужды, все изменилось. Ребята, истосковавшиеся по мужскому обществу, от души радовались совместным семейным вечерам. Да и самому Джорджу, похоже, нравилось чувствовать себя настоящим главой семьи. Как-то раз, в одну из февральских пятниц, он повернулся к Адаму и неожиданно спросил:

— Сынок, как, по-твоему, не стоит ли нам в каникулы съездить на Палм-Бич, навестить дедушку и бабушку? Не как обычно, когда ездили только ты, Майкл и мама, а всей семьей?

— Конечно, папа.

— А ты, Майкл, что скажешь? — Вместо ответа мальчик соскочил со стула и бросился отцу на шею.

— Значит, договорились: я скажу на работе, что уезжаю с семьей на каникулы, и буду в полном вашем распоряжении.

Первый шаг по осуществлению этого плана был предпринят немедленно: чтобы не возникло затруднений в разгар сезона, билеты на самолет заказали заранее. Теперь Адам гораздо реже скрывался на чердаке, а за столом ребята всю неделю говорили с матерью только о предстоящей поездке. Обычно Адам откладывал сборы до последней минуты, но на сей раз еще за месяц до каникул завалил свою комнату вещами так, что в темноте там запросто можно было свернуть шею. Всякий раз, когда Диди или Мария пытались убрать хоть что-то и пропылесосить спальню, он принимался с воодушевлением растолковывать им, что будет надевать и брать с собой, отправляясь с отцом в одно место, а что — в другое.

За неделю до намеченного отъезда, когда Адам, лежа рядом с Диди на животе поверх пухового одеяла и рассеянно болтая в воздухе худенькими ногами, смотрел телевизор, раздался звонок от Джорджа:

— Должен попросить прощения, — сказал он, — но я по горло загружен работой, которую необходимо сделать до отъезда. По правде сказать, в настоящий момент я вообще не представляю, как смогу уехать. — Желая, чтобы работа в его офисе в Оттаве не прерывалась, Джордж дал секретарше отпуск на неделю раньше, чем собирался уйти сам, и теперь об этом сожалел. — Я совершил ошибку, — сетовал он. — Эта временная секретарша — сущее наказание. Ей нельзя поручить даже простейшего задания: будет возиться до скончания века. Куда уж ей справиться с моей корреспонденцией! Ким ушла в отпуск всего пять дней назад, а дело уже застопорилось Если я хочу вырваться в отпуск, мне придется остаться на эти выходные в Оттаве. Буду писать отчеты и письма без сокращений, в надежде, что она разберется и сумеет их перепечатать. Перед отъездом я должен составить уйму бумаг.

— А ты никак не можешь заняться этим дома, не оставаясь в Оттаве? Мальчики расстроятся. Ты же знаешь, с каким нетерпением они ждут каждую пятницу.

— К сожалению, нет. Руководство не одобрит, если я уйду в отпуск, не разобравшись с текущими делами.