– Я все равно не верю, что ты настолько жестокая. Я же видела, как ты по Гоше убивалась. На тебе лица не было, вся слезами изошла.

– Ну и снова ты дура, – выпалила Карина сердито. – Не по Гоше я рыдала, а по себе. Гоша мне при встрече наплел, что старик теперь за мной охотится. Даже деньги, за кражу от меня полученные, обратно приволок. Забери, говорит, только давай вернем свиток. Я не согласилась, потому что не верила, а тут как раз стена обрушилась. Вот тогда мне и поплохело. Поняла я, что Гоша правду говорил, да поздно стало. Из-за этого я и напилась в стельку, а потом ревела как белуга. Жить-то хочется.

Глаша сидела, не реагируя, ощущая, как пульсирует в висках кровь, и Карина заволновалась.

– Эй, ты что – заснула?

– Нет. Я просто размышляю.

– Валяй. Что тебе еще остается?

– Я думала о том, что твоя буйная энергия могла бы принести кому-то пользу, если бы ты направила ее в другое русло.

– В какое, например? – фыркнула девушка.

– Логичнее было бы попытаться узнать, кто хотел отравить твою мать. Ведь ее-то ты любила по-настоящему?

– А чего узнавать, если все и так известно? Бэллиных рук это дело. Достала ее моя матушка. Это она умела, как никто другой. Вообще странно, что при таком характере так долго протянула. Бэлла задумала отравить мать, а свалить все решила на доктора. Специально подгадала, когда он к маме зайдет, и подсыпала мышьяк в сахарницу. А перед этим, чтобы снять с себя подозрения, сама слегка траванулась. Причем, заметь, тоже в присутствии доктора.

– Откуда тебе это известно?

– А я ее в тот, первый, раз на кухне застала. Она в грязной посуде рылась.

– Так почему ты ее не разоблачила?

– Так в первый раз я не догадалась, что она в мамулю метит. Думала, из Райского слезу давит, это на нее похоже: любит, когда все вокруг нее вертятся. Опять же – намек, что Райский ее, бедную, со свету сжить хочет. Лишь после дня рождения я все разложила по полочкам, но матушке мои догадки уже не пригодились.

– Ты из-за этого подставила Бэллу, подсунув мне ее дневник?

– Не только. В маманиной смерти она все же не виновата. Попытка – не пытка, так у нас говорят. Просто эта ненормальная доконала меня своей любовью, сил никаких уже не было. Поначалу я, конечно, терпела, даже забавно было. Тем более что тетка она богатая и не жадная. Но как только я поняла, что представляет собой свиток, ее подачки стали мне не нужны, уж больно дорогой ценой за них было заплачено. Я, знаешь ли, натуралка, и ее ласки были мне противны. Со свитком я смогу стать богаче арабского шейха.

– Так и становись. Меня-то ты зачем изводишь?

– Потому что ненавижу, – ответила Карина просто.

– За что?! Что я тебе такого сделала? Ты моложе, красивее, у тебя еще все впереди.

– Вот именно. Тут ты попала в точку. Только у тебя, старой, некрасивой и плохо одетой, мать – звезда, а у меня – лохушка базарная. Да будь у меня такая мать, я бы главные роли в Голливуде играла, с ее-то связями. А ты побрезговала, даже пытаться не стала. Вот и получается, что то, за что другие готовы глотки рвать, тебе, видите ли, не по нраву. Ты пренебрегла тем, о чем я грезила с детского сада. А напоследок еще и Райского играючи подцепила.

– Он не репей, чтобы его цеплять.

– Какая разница? Все, хватит. Надоела ты мне, и точка. Отче наш знаешь? Читай. Потому что недолго тебе осталось. Одна прогулка – и ты на небесах.

Карина ушла, оставив Глашу сидеть, уставившись в стену, пока рисунок на обоях не стал расплываться у нее перед глазами.

– Пора, дорогая, проснись!

Бесцеремонный окрик заставил ее очнуться от забытья, резкая боль обожгла щеку. Глаша открыла глаза и с тоской посмотрела на Карину. Девица успела сменить наряд на более практичный. В облегающих черных джинсах и водолазке она выглядела еще более безжалостной и бесстрастной.

– Давай, давай, – пропела Карина, – не ленись. Поднимай задницу, кому сказано. Самое время.

Глаша подчинилась. Она не могла не подчиниться: что-то такое переклинило у нее в голове от выпитого снадобья, отчего она думала и действовала как робот, а Карина просто жала на нужные кнопки.

С трудом поднявшись на ноги, Глафира, покачиваясь, замерла в ожидании дальнейшей команды. У нее начисто пропали собственные желания, и она позабыла, как делаются элементарные вещи, она и ложку до рта не донесла бы без нужного приказа, даже если бы умирала от голода. Комната вокруг ходила ходуном. Глаша попыталась остановить качку, сильно сжав голову руками.

Подгоняемая Кариной, она послушно побрела в прихожую, затем покинула квартиру. На лестнице Глаша чуть не упала, но Карина успела подхватить ее за шиворот.

– Не дури, – предупредила она почти ласково. – Не вздумай свернуть себе шею. Пожалеешь.

– Зачем? – прохрипела Глафира, еле ворочая языком. – Зачем и куда ты меня тащишь?

– Разве тебе не любопытно? – притворно удивилась ее мучительница. – Я думала, ты обрадуешься. Я решила сделать тебе подарок напоследок и показать, как действует свиток. Была бы ты умнее, он принадлежал бы тебе.

Ящичек со свитком Карина держала под мышкой, и в воспаленном мозгу Глаши мелькнула отчаянная мысль попытаться отнять его. С головой у нее в тот момент и в самом деле было не все ладно.

В машине Глаше стало совсем худо. Всю дорогу она бревном провалялась на заднем сиденье. Она попыталась приподняться, да только никак не удавалось разобрать, где у нее руки, а где ноги. Неимоверным усилием она слегка приподняла голову, потом еще чуть-чуть… На короткий миг ей даже показалось, что к ней вернулись силы, но тут они внезапно иссякли и она снова безвольно уткнулась лицом в обивку.

На улице было темно и сыро. Дождь лил еще сильнее, чем утром. Уже не церемонясь, Карина выволокла пленницу из машины и позволила упасть на мокрую траву. Холодные струи окатили Глашино лицо, лились за шиворот, попадали в рот. Но ей слегка полегчало. Она смогла сесть, а потом и встать, огляделась.

– Очухалась, – кивнула Карина, поглядывая на часы. – Все как я и рассчитывала. Ты почти в норме, так что дальше топай ножками.

Замирая от ужаса, Глаша поняла, что они находятся у кладбища. Над головой громыхнуло. Сверкнула молния. Глаша увидела невдалеке кованые ворота. Карина уже подбежала к ним и пыталась открыть их, оглядываясь на нее в нетерпении.

– Что встала? Двигай сюда! – рявкнула она сердито. – Помогай.

Глаша кое-как доковыляла до ворот и привалилась к ним всем телом.

– Эй, ты чего удумала? А ну отойди!

– Остановись, Карина! Не делай этого!

– Да пошла ты.

Никуда Глафира не пошла, и Карина набросилась на нее как разъяренная кошка. Пальцы с длинными ногтями вцепились в волосы, сильно дернули, а потом с размаху ударили Глашину голову о железные прутья ворот. Глаша сопротивлялась, но силы их были неравны. Находясь под воздействием препарата, Глаша существенно проигрывала молодой и здоровой Карине. Той удалось не только открыть ворота, но и втащить – все так же, за волосы, – за собой Глафиру.