Если Бог есть, думает Полин Энслин, иногда Она может быть очень щедрой.

Полин ждет, когда вернется Фил с ее рабочей папкой и с одним из тех блокнотов для стенографии, в которых предпочитает записывать свои сочинения он сам. Сейчас они устроят обмен стихами. А вот вечером их могут ждать совсем другие игры. Полин вновь повторяет про себя, что ничего нельзя исключить.

Здесь все цифровое. Есть спутниковое радио и экран GPS-навигатора. Когда нужно сдать назад, экран превращается в телемонитор, показывающий, что находится позади тебя. Приборная доска так и сияет, а салон пропитан характерным запахом новой машины. И неудивительно: на одометре всего семьсот пятьдесят миль. Ей еще никогда не приходилось управлять автомобилем с таким крошечным пробегом. Нажимая разные кнопки на панели, можно узнать, какова твоя средняя скорость, на сколько миль хватает одного галлона бензина и сколько галлонов осталось в баке. Двигатель работает почти бесшумно. Передние сиденья – два мягких кресла, обтянутых материалом цвета слоновой кости, на ощупь напоминающим кожу. Машина движется плавно, как по маслу.

Для пассажиров на задних сиденьях предусмотрен DVD-проигрыватель с опускающимся сверху экраном. «Русалочка» не запускается, потому что Трут, трехлетний сынишка Джасмин, умудрился измазать диск арахисовым маслом, но дети радуются и «Шреку», хотя каждый уже успел посмотреть этот мультфильм миллион раз. Прелесть в том, что сейчас они смотрят его в дороге! В автомобиле! Впрочем, Фридом заснула в своем детском креслице между Фредди и Глори. Дилайт – шестимесячная дочь Джасмин – тоже спит на коленях у матери. Зато остальные пятеро сгрудились и смотрят на экран, совершенно завороженные, раскрыв рты. Эдди – еще один сын Джасмин – ковыряет в носу, а его старшая сестра Роуз Эллен пустила струйку слюны на свой маленький острый подбородок, но они хотя бы затихли и ненадолго прекратили бесконечные стычки. Детей как будто загипнотизировали.

Казалось бы, Бренда должна быть счастлива. Ребятня ведет себя тише воды, ниже травы, дорога расстилается взлетно-посадочной полосой, она сидит за рулем новенького микроавтобуса, и за Портлендом шоссе совсем опустело. Цифровой спидометр показывает 70 миль в час, а эта крошка даже не запыхалась. Но вопреки всему серость снова начинает обволакивать Бренду.

В конце концов, микроавтобус ей не принадлежит. Его скоро придется вернуть. Глупая трата денег, если разобраться, ведь что ждет их в конце пути? Марс-Хилл. Марс… хренов… Хилл. Еда из дешевого ресторана «Раунд-ап», где она старшеклассницей подрабатывала официанткой, еще имея приличную фигуру. Гамбургеры с жареной картошкой, обернутые пищевой пленкой. Ну, поплещутся дети в бассейне. По крайней мере один набьет себе шишку и разревется. А скорее всего не один. Глори начнет жаловаться, что вода слишком холодная, даже если это будет не так. Глори жалуется всегда и на все. Она жизнь проживет, непрерывно жалуясь; Бренда уже сыта по горло ее нытьем и любит при случае сказать дочке, что это из нее так и прет папаша… Но, если честно, это качество досталась Глори от обоих родителей. Несчастное дитя. Как и все они на самом деле. Впереди простираются долгие годы тупого марша под солнцем, которое никогда не заходит.

Бренда косится вправо, надеясь, что Джасмин скажет что-нибудь веселое и рассмешит ее, но, к своему ужасу, видит: Джас тихо плачет. Безмолвные слезы накатываются на глаза, блестят на щеках. У нее на коленях спит Дилайт, посасывая палец. Это ее любимый утешительный палец, весь сморщившийся от влаги. Как-то Джас крепко отшлепала Ди, заметив девочку с пальцем во рту, но что толку наказывать шлепками малыша, которому всего-то шесть месяцев? С таким же успехом можно отшлепать дверь. Однако иногда ты просто не можешь себя сдержать. Бренда сама поступала точно так же.

– Что с тобой, детка? – спрашивает Бренда.

– Ничего. Не обращай внимания, а лучше следи за дорогой.

Позади Осел говорит Шреку что-то смешное, и дети хохочут. Но только не Глори, та клюет носом.

– Брось, Джас. Поделись со мной. Я ведь твоя подруга.

– Говорю же, все в порядке.

Джасмин склоняется над спящей малюткой. Детское сиденье Дилайт лежит на полу машины. Внутри на пачке свежих подгузников покоится бутылка ликера «Алленс», для покупки которой они сделали остановку на юге Портленда, прежде чем выехать на платную трассу. До этого момента Джас почти не притрагивалась к ней, но сейчас делает пару больших глотков и лишь потом завинчивает крышку. Слезы продолжают течь по ее щекам.

– Все в порядке. Все плохо. Что бы я ни сказала, смысл не изменится.

– Это ты из-за Томми? Из-за своего братишки?

Джас озлобленно смеется.

– Я занимаюсь самообманом. Они ни за что не дадут мне ни цента из этих денег. Мамочка все свалит на папашу, потому что ей это очень удобно, хотя она сама сделала бы то же самое. Да и денег-то наверняка уже почти не осталось. А как будет с тобой? Твои старики действительно хоть немного тебе дадут?

Да. Конечно. Вполне возможно. Долларов сорок. Полтора пакета продуктов. Два пакета, если она воспользуется купонами из «Советов хозяйкам от дядюшки Генри». Стоит ей представить, как она листает этот задрипанный бесплатный журнальчик – библию всех бедняков, – пачкая пальцы непросохшей типографской краской, как серость смыкается плотным облаком. Между тем день выдался прекрасный, скорее летний, чем сентябрьский, но в мире, где ты зависишь от дядюшки Генри, царит вечная серость. Бренда думает: Как получилось, что мы успели наплодить столько детей? Разве не вчера я совсем девчонкой обжималась с Майком Хиггинсом на заднем дворе скобяной лавки?

– Везет тебе, – говорит Джасмин, сглатывая слезы. – А у моих стариков во дворе будут стоять три новых бензиновых игрушки, но они все равно начнут строить из себя нищих. И знаешь, что сразу же скажет мой папаша, когда увидит детей? «Только не позволяй им ни к чему прикасаться». Вот что он скажет.

– Быть может, он стал другим, – предполагает Бренда. – Лучше, чем был раньше.

– Он никогда не изменится, – возражает Джасмин, – никогда не станет лучше.

Теперь дрема овладевает Роуз Эллен. Она пытается склонить голову на плечо своего брата Эдди, и тот сердито бьет ее по руке. Она трет больное место и начинает хныкать, но уже вскоре снова полностью поглощена похождениями Шрека. Слюна по-прежнему свисает у нее с подбородка. Бренда думает, что это делает ее похожей на идиотку, хотя, в сущности, она и есть идиотка.

– Даже не знаю, что сказать, – признает Бренда. – Но нам ничто не помешает повеселиться. «Ред руф» – только представь себе, девочка моя! Бассейн!

– Ага, а потом какой-нибудь тип начнет в час ночи колотить в стену моего номера и орать, чтобы я заткнула рты своим детям. Можно подумать, мне самой нравится, когда Ди просыпается по ночам, потому что у нее режутся эти чертовы зубы! Причем, похоже, все сразу.