«Люстры и балюстры! Чем короче шутка, тем она лучше! Билеты „Sainte Farce“ не имеют хождения в моей Империи. Постарайтесь послезавтра отнестись к этому серьезно, или я вновь рассержусь, люстры и балюстры!

Ваш покорный слуга,

П. О.».

И никаких «дружеских приветов». Призрак был явно взбешен. Но как он узнал, что в конверт вместо настоящих банкнот они подложили фальшивые, ведь к деньгам никто не прикасался? И каким образом записка с угрозой – люстры и балюстры! – попала на стол к Ришару? Ведь накануне тот, с запозданием припомнив рекомендацию прежних директоров, велел установить на двери кабинета надежные замки с фиксатором, ключи от которых были лишь у него.

Я сожалею, что приходится использовать выражение, не одобренное словарем Академии, но лишь оно может наилучшим образом отразить и внешний вид, и душевное состояние одного из директоров – Фирмен Ришар просто кипел!

Ни криков, ни проклятий, ни стиснутых рук. Но казалось, что это молчание с комом в горле вот-вот обернется взрывом. Но более всего, даже более безумных выходок Призрака Оперы, Ришара выводил из себя взгляд Моншармена. В этом взгляде, направленном на него, Ришара, явственно читалась злая ирония.

И эта ирония могла быть продиктована лишь двумя обстоятельствами: либо Моншармен считал, что Призрак Оперы высмеивает в большей степени лично Ришара, либо Моншармен подозревает своего коллегу! И это последнее соображение переполнило чашу. Его, мастера игры, переиграли!

– Мерсье, найдите мне Габриэля! – внезапно выкрикнул Ришар.

Габриэль, хормейстер, был другом Ришара. Тот полностью доверял ему и нередко, оказавшись в затруднении, получал от Габриэля самые толковые советы. Когда администратор привел Габриэля, Ришар велел им обоим сесть, приказал своему секретарю Реми, сидевшему в приемной, никого не пускать в кабинет, и, убедившись, что их никто не сможет подслушать, детально изложил всю историю с самого начала этого странного дела. Габриэль и Мерсье выслушали его в полном молчании. Когда директор закончил свой рассказ, Габриэль поднялся и заявил:

– Нужно положить в конверт двадцать тысяч франков. Только настоящих франков.

– Я тоже так считаю, – вторил ему Мерсье, добавив: – Надо предупредить комиссара полиции.

– Да ни за что на свете! – воскликнул Габриэль.

– Но почему? – удивился Моншармен. – Габриэль, я спрашиваю, почему вы не хотите, чтобы мы предупредили полицию? Это же явная попытка шантажа, и у нас имеются доказательства, что в наше отсутствие кто-то проник в наш кабинет; ведь может дойти до того, что мы начнем подозревать самых честных сотрудников администрации и в результате обвиним невиновного!

– Нет-нет, – твердил Габриэль. – Не надо никакой полиции!

– И почему же?

– Потому что… а вдруг это настоящий призрак!

Моншармен улыбнулся, но совершенно некстати.

Габриэль вскочил и навис над ним стеной:

– Ну и что тогда? Если это действительно Призрак? В таком случае нам его не перехитрить! Я уже однажды видел этого вашего Призрака. Уж поверьте, мне было совсем не до смеха!

– И что вы сделали при виде его?

– Спасся бегством.

– Ого!

– Да, притом крайне стремительно. Скатился с лестницы на спине… Но все же, поймите, я допускаю… допускаю, что это не настоящий призрак… Так вот, тем более в этом случае не стоит ничего сообщать комиссару полиции и вообще никому!

– Почему? – еще раз спросил Моншармен, пожав плечами.

– Потому что нас поднимут на смех.

– Габриэль прав, – вмешался Ришар, – мы будем выглядеть смешно.

– Если ты так считаешь, мне нечего сказать, – заявил Моншармен.

– Это дело следует уладить без посторонних! Иначе вот смеху-то будет, если этот фальшивый призрак украдет у нас двадцать тысяч франков!

– А что об этом думает Мерсье?

– Я согласен с Габриэлем. В конверт нужно положить двадцать тысяч франков. Если это настоящий призрак, то к чему ему двадцать тысяч? А если он возьмет деньги, то, значит, мы имеем дело с фальшивым призраком. По крайней мере, мы будем знать это наверняка.

– Да, но цена вопроса – двадцать тысяч франков! – заметил Моншармен.

– Да ведь нас четверо! – воскликнул Ришар. – Четыре человека будут следить за этим конвертом и за этой безмозглой мамашей Жири!.. Держу пари, он не прикоснется к конверту!.. а если и посмеет, нас все равно четверо!

И они договорились встретиться послезавтра в директорском кабинете за полчаса до спектакля.

Первым прибыл Ришар. И в глаза ему сразу бросился лежавший на столе конверт, такой же, как в прошлый раз, с пометкой «Господину П. О. лично». Эта находка нимало не успокоила директора. Он метался по кабинету как лев в клетке. Он ругался, неистовствовал, подозревал всех на свете. Тем временем появился секретарь Реми, Ришар встретил его вспышкой столь внезапного гнева и столь малопонятными угрозами в адрес неких лиц, которые проходят сквозь стены, что сдержанному и благовоспитанному молодому человеку на миг показалось, что директор сошел с ума. Наконец пожаловали Габриэль, Мерсье и Моншармен. Ришар, дважды повернув ключ в замке, затворил за ними дверь, а затем показал прибывшим конверт, не скрыв от них, что он по-прежнему понятия не имеет, каким образом он сюда попал. Затем он извлек из портфеля двадцать банкнот по тысяче франков, на сей раз настоящих, а не фальшивых, вложил их в конверт, запечатал и передал Моншармену со словами:

– Пойди и лично отнеси этот конверт мамаше Жири. Отдашь его ей только на пороге ложи. Не спускай с нее глаз, пока она туда не войдет. А с момента, когда она там появится, мы все трое будем следить за ней. Я за это отвечаю.

Моншармен нес конверт. Ришар, Габриэль и Мерсье расселись в зале так, чтобы на этот раз ни на миг не выпускать пресловутый конверт из поля зрения. И на протяжении всего спектакля четыре пары глаз не отрываясь смотрели на конверт. И эти восемь глаз не видели ничего, кроме конверта!

Представление закончилось, зрители разошлись, а конверт лежал все там же, на барьерчике ложи, где его оставила мадам Жири. Доблестная четверка собралась в ложе № 5, Ришар поднял конверт, показал всем, что его не вскрывали, и сказал:

– Определенно, нашему Призраку придется придумать какой-то другой способ, если он хочет заполучить наши двадцать тысяч франков.

Он распечатал конверт. Пересчитал банкноты. Все было на месте.

– Что ж, с магией покончено! – резюмировал он.

Но побледневший Моншармен вдруг сказал:

– Дай-ка взглянуть… – Он взял банкноты и, вглядевшись, завопил: – Но ведь это фальшивка, это купюры «Sainte Farce»! Призрак забрал настоящие банкноты и подложил поддельные.

Так оно и было.

Ришар без сил опустился в кресло.

– Так не может продолжаться, – глухо произнес Моншармен.

Подавленные неудачей заговорщики переглянулись.

– Это обходится дороже, чем