– Ричард, вы можете втолковать все эти тонкости членам верхней и нижней палат, но как же быть с целым королевством, со всеми подданными, которые знают одно: их королем был ваш брат, королевой – Элизабет Вудвиль, а следовательно, их сын – законный наследник. Ваше стремление любой ценой завладеть короной приведет лишь к тому, что начнутся волнения, и это сыграет на руку вашим врагам Вудвилям. И тогда – новая война.

Ричард криво усмехнулся.

– Англии нет дела до того, кто ее король. Настоящая знать почти вся перебита в войне Роз, поэтому все, что требуется, – это убедить парламент и столицу. Вся Англия! Хо! Порой вы говорите неразумные вещи, Анна. Не так уж сложно вбить в голову этому скопищу скотов то, что нужно. Если у правителя есть хоть унция мозгов, он легко упрочит свою власть. Толпа – весьма податливый материал. Питай их обещаниями да делай некоторые поблажки, вроде тех, что так осточертели мне в Йорке, и они твои.

Анна вспомнила, насколько популярен Ричард в Йорке – городе, где мест для казней столько же, сколько и богаделен. Кое в чем он прав. Он может покорить толпу, которую презирает, он умеет приобрести сторонников среди тех, кого ненавидит, заставив стать своей женой женщину, которая к нему ничего не испытывает, кроме отвращения. Она подумала об их сыне. Невероятно, но этот слабый, капризный ребенок когда-нибудь может стать королем! Это открытие позабавило ее, и она улыбнулась. Ричард заметил это.

– Мне нужна твоя поддержка, Анна! – со всей силой убеждения, на которую был способен, проговорил он. – Тебе ничего не придется делать, только во всем выражать согласие со мной. Мне необходим крепкий тыл. Скажи положа руку на сердце, разве я был все эти годы плохим супругом?

Анна вздрогнула. Тон, каким заговорил с ней Ричард, был тоном «милого кузена», а не тот, каким он велел ей отправиться в Понтефракт. Чудовище внутри него свернулось в клубок и замурлыкало. О, она нужна сейчас Ричарду, нужны ее слава, ее родство с Делателем Королей, но он не остановится перед тем, чтобы избавиться от нее, если она окажет неповиновение. В случае ее доброй воли ее ждут слава, могущество и корона Англии. Корона, которой так добивался для нее отец.

Она обвела взглядом покой. Когда-то Уорвик ударил ее здесь за то, что она заявила, что не желает быть королевой. Как ни странно, но Ричард у того же камина предложил ей исполнить мечту ее отца. И еще она вспомнила… Да, когда-то давно та странная женщина – имя ее она забыла – предсказала ей, что она станет королевой… Стоит ли упрямиться, когда все происходящее заранее предначертано?

Анна сжала подлокотники кресла.

– Один вопрос, милорд Ричард. Что станется с маленькими принцами, если вы лишите их престола?

– Ничего, – просто отвечал Глостер. – Если парламент признает их бастардами – они никому не будут интересны. Возможно, их отправят к матери.

Он улыбнулся, обнажив зубы.

– Если вы задали этот вопрос, значит, вы согласны и далее оставаться для меня доброй супругой?

Анна смотрела на светильник позади его головы.

– Да, милорд. Я не стану вмешиваться в ваши дела. Остальное – в руках Божьих.

– Но каков тон! Вам предлагают корону Англии, а у вас вид святой мученицы.

Он встал и обнял ее.

– А теперь – в постель. Признаюсь, я уже позабыл, как пахнет твоя кожа.

Супружеское ложе! Утомительное неудобство, с которым она давно смирилась. Но в эту ночь в Ричарда словно бес вселился. Он набрасывался на нее снова и снова.

– Ты должна родить мне детей! Мы дадим Англии новых королей.

Он глухо рычал, зарываясь лицом в ее волосы. Под утро Анна заснула под тяжестью его тела. А когда на другой день он предложил ей перебраться в его новый особняк в Сити-Кросби-Холл, едва сдержала вздох облегчения. Теперь у Ричарда появятся новые заботы, и он не станет утомлять ее мечтой о новой династии. К тому же она верила предсказанию – ей никогда больше не родить ребенка.

Ричард оповестил ее, что свита Анны, а также их дети – Кэтрин и Джон (Эдуарду, хоть мальчик и чувствовал себя неплохо, лекари не советовали отправляться в столь длительное путешествие) – скоро прибудут, и Анна удалилась в роскошный Кросби-Холл, где намеревалась в спокойствии заняться домом, что хоть немного отвлекло бы ее от сомнений.

Однако спокойствия не было. С того дня, как на заседании Королевского совета выступил епископ Стиллингтон, в Лондоне ощущалось глухое брожение. Вокруг Кросби-Холла бродили толпы горожан. Порой она слышала, как они прославляют ее мужа, порой же – крики «Да здравствует король Ричард!» или «Долой бастарда Вудвилей!». Однако иной раз в окна летели камни. Теперь, когда Анна отправлялась в церковь, ее сопровождал целый отряд, но все равно она чувствовала себя настолько неуютно, что вынуждена была пользоваться закрытым паланкином.

Ричард делил свое время между Вестминстером и Кросби-Холлом. В его отсутствие к Анне то и дело являлись просители. После того как она на коленях вымолила прощение для сторонников Гастингса, Анна стала еще более популярной в Лондоне, и именно к ней тянулись все те, кто не надеялся найти справедливости у Ричарда. Так, к ней прибыла ее тетка – вдова лорда Гастингса – упрашивать, чтобы Анна умолила Ричарда выпустить из заточения ее дочь и зятя Шрусбери; побывали у нее и многие чиновники прежнего короля, которых теперь выставили на улицу; даже шут принца Эдуарда просил, чтобы его пустили к хозяину. После того как было оглашено заявление Стиллингтона, принца вместе с младшим братом держали как пленников в Фонарной башне Тауэра. Анна старалась помочь всем, чем могла. Ни одна ее встреча с мужем не обходилась без того, чтобы она не ходатайствовала за кого-нибудь.

– Мне легче содержать Лондонский мост в порядке, чем удовлетворять все ваши просьбы, – отшучивался Ричард, однако, как правило, уступал, сознавая, что через жесты милосердия скорее добьется поклонения толпы, которое сейчас ему было так необходимо.

В некий день к Анне пришла просить аудиенции закутанная в траурную вуаль женщина. Герцогиня приняла ее, и, только когда они остались наедине, женщина открыла лицо.

– Дебора! – радостно воскликнула Анна, протягивая руки навстречу подруге. – Дорогая моя Дебора! Как же я рада тебя видеть!

Баронесса, казалось, не разделяла восторга Анны. Учтиво опустившись в глубоком реверансе, она подняла на герцогиню холодные серые глаза.

– Миледи известна своим великодушием и добротой. Могу ли я осмелиться напомнить вам о наших прежних отношениях и также просить вас о снисхождении?

Анна несколько растерянно смотрела на нее. Холодный вид Деборы остудил в ее душе радостное воодушевление.

– Хорошо, дорогая. Ты же знаешь, что нет ничего такого, чего бы я не сделала для тебя, если это в моих силах.

Тогда Дебора опустилась на колени, молитвенно сложив руки.

– Заклинаю вас ранами Спасителя, страдавшего за нас на Кресте, явите милосердие к своим племянникам Маргарет и Эдуарду Кларенсам, возьмите их под свою опеку и не дайте погубить их!