На следующий день после убийства Светланы Юсуповой Анна поехала в «Эсмеральду». Сил не было, но она решила, что на работе будет все же лучше, чем дома. Этот день тянулся невыносимо долго. Она то и дело смотрела на часы и наконец не выдержала. Все равно работник из нее сегодня никакой. Оделась, вышла из кабинета, в приемной сказала Леночке:

— Я уезжаю домой. Плохо себя чувствую. Сегодня как-нибудь без меня.

— Хорошо, Анна Александровна, а завтра? У вас назначено две деловые встречи, одна из них на утро, с постоянным клиентом…

— Хорошо, хорошо, с утра подъеду… Если ничего не случится. В крайнем случае, перезвоню.

Она вышла на улицу, поежилась от холодного ветра и поспешила к своей машине. Только согревшись в теплом салоне, вдруг поняла, что домой ехать ей тоже не хочется. «Сейчас начнутся расспросы, ахи, вздохи. Скорее всего, что и Ехин уже объявился. Решил побеседовать с главной подозреваемой в непринужденной обстановке, располагающей к откровенности. Сидит на кухне с мамой и тетенькой и дожидается хозяйку дома». Анна невольно поежилась.

«И куда?» — спросила она себя. Есть не хотелось, вообще ничего не хотелось. День откровенно не удался, и не было никакой надежды, что удастся следующий.

Она поехала в центр, оставила свою машину на платной стоянке и пошла в сторону Красной площади. Медленно прошлась по брусчатке, ежась под холодным осенним ветром, и задержалась возле церкви. Подумав немного, зашла, заплатила за четыре свечки и направилась внутрь, к алтарю. Народу в храме почти не было. Вторая половина дня, будни.

— Где тут за упокой, бабушка? — вдруг услышала Анна тонкий, измученный девический голос и резко обернулась.

Худенькая голубоглазая девчушка лет восемнадцати держала в руке три дешевые свечки. Старушка в черном платке, приблизившись, что-то зашептала ей на ухо. «А ты записочку оставь да помяни за упокой», — с трудом разобрала ее слова Анна.

И тут же екнуло сердце: десять лет назад, четыре свечи… Какая же она тогда была измученная и ожесточенная! Да-да, именно в таком порядке она и перечислила своих врагов: раб божий Иван, раб божий Андрей, раба божия Светлана и раба божия Ольга. И всех попросила помянуть за упокой. Десять лет прошло, долгих десять лет. Теперь в живых осталась одна только Ольга. А все остальные…

Все остальные убиты. Спустя десять лет молитвы Анны услышаны, и вот ее враги один за другим уходят в могилу. Еще немного, и она переживет их всех. Кто-то из близких Анне людей взял на себя роль Провидения. Разве ей от этого легче? Прав был Ленский, как всегда он был прав. Анна внимательно посмотрела, как девчушка ставит три своих свечечки и бормочет что-то. И плачет. Захотелось вдруг подойти к ней и сказать: «Не делай этого. Не надо». Анна уже сделал шаг в сторону девушки, но потом вдруг опомнилась и остановилась. А вдруг у нее и в самом деле умер кто-то из близких? Не стоит.

И Анна поставила все четыре свечи за упокой. Четвертый был Дэн. Ленский как-то давно сказал, что не верит в Бога.

«Простите меня, простите. Ваня, Андрей, Света, Дэн, прости. Я слишком сильно хотела, чтобы вы умерли. И ты Дэн. Лучшее, что я могла для тебя сделать, — это убить. Потому что отпустить не хотела, но и жить с тобой больше не могла. Прости… Дальше? Что дальше? Я-то еще жива! И последнее дело стоит закончить. Узнать правду и спасти Ольгу».

Она вернулась к киоску, где высохшая старушка в темном платке торговала свечами и иконками, и спросила:

— За здравие можно упомянуть?

— Кого, детка?

— Рабу божию Ольгу.

— Заболела али как? — участливо спросила старушка.

— Заболела.

— Простую или заказную?

— Заказную, бабушка. Вот деньги.

— Да ты много, детка, даешь! — ахнула старушка.

— Возьмите. Я хочу, чтобы она жила. Теперь хочу этого.

— Что ж, дело Божие. На строительство храма, значит, пойдет, а родственницу твою батюшка помянет в своих молитвах. Ступай себе с Богом, детка, все будет хорошо.

Вздохнув с облегчением, Анна вышла из церкви. Лучше поздно, чем никогда. Надо иметь мужество, чтобы признать свои ошибки. Все то зло, которое ты желаешь другим, обязательно возвращается к тебе же. Анна теперь знала, что надо делать.

Мимо проходили две нарядно одетые девушки, и она поймала вдруг их сочувствующие взгляды. Дотронулась пальцем до щеки: мокрая. А дождя на улице нет. Оказывается, она плачет…

…Часа через полтора Анна приехала домой. На кухне сидел один только Стас. Он испуганно посмотрел на хозяйку и хотел было что-то сказать, но та его оборвала: «Потом, Стас, потом». Анна не стала ужинать, сделала себе крепкий кофе и поднялась наверх. Номер домашнего телефона Ольги Калининской нашелся в старой записной книжке, которую она засунула в чемодан, а чемодан спрятала на антресолях. Этот чемодан был единственной вещью, которую Анна перевезла из комнаты с видом на огни в особняк Ленского. Увы, Ольги по старому адресу не оказалось. Десять лет прошло! Но зато Анна нашла в книжке домашний телефон ее матери. Та подсказала номер телефона ее дочери.

К телефону подошла сама Ольга, Анна услышала ее милый голосок:

— Алло? Говорите?

— Оля, здравствуй.

— Кто это? Ой, голос не узнаю совсем! Кто-то будет богатым!

— Это Анна. Австрийская. Ты меня еще помнишь? — Анна замерла: наступила краткая пауза. Как отреагирует Ольга?

А та вдруг затараторила:

— Ой, Анечка, как хорошо, что ты позвонила! Наконец-то! А как ты телефон узнала? Мы в новую квартиру переехали… Ой, да что это я! Конечно, тебе мама сказала… Совсем ты на меня обиделась! И не звонила, и не заходила, а я все думаю: как нашей Анечке повезло! Так хорошо устроилась! Богатая и такая счастливая, наверное! Но ты же у нас такая умница, такая красавица! Кому, как не тебе! А еще про богатство говорю! Тебе говорю, что будешь богатой! Ой, да ты у нас и так самая-самая!

Анна даже слегка растерялась. Казалось, что они расстались от силы пару месяцев назад, причем лучшими подругами, а не врагами на всю жизнь. Что не было двух безобразных скандалов, устроенных Анной в офисе «Северного сияния», Ольгиных слез по этому поводу, смерти Андрея Юсупова. Ольга продолжала рассыпаться в комплиментах. Наконец Анна ее оборвала:

— Ты знаешь, что Андрея убили?

Тут Ольга всхлипнула и заговорила так же быстро, но уже в минорном тоне:

— Ой, Анечка, конечно, знаю! Андрюшенька умер, как же так? Что же теперь будет, где я найду другую такую работу, куда теперь податься? И Васенька еще маленький, а Паша так мало зарабатывает! Я думала в Израиль уехать, но разве Света меня возьмет?

— Свету убили вчера.

— Как? И ее?! Из-за денег, да? Аня? Я говорила Андрюше, чтобы продавал квартиру через агентство, и дачу тоже. Только проверенным людям, уж лучше комиссионные заплатить! А он меня не послушал… Ах, Светочка, Светочка! А я думаю: что ж это она мне не звонит? Вчера ведь обещала, и все нет и нет. Я уж сама звонила, да у нее на квартире телефон не отвечает. И Тамары Григорьевны нет… Ох, Анечка, как же так? Что же со мной теперь будет? А с Васенькой? Она ведь ему не чужая, Светочка.