Едва мы окончили обед, как вошел старик лесник, который повел нас в чащу леса и оставил на небольшой полянке, наказав не шуметь, никуда не уходить и ждать его возвращения. К вечеру он вернулся, и, когда мы появились во дворе его дома, там уже было полтора десятка таких же, как мы, молодых людей. Два проводника повели нас в чащу этого девственного леса с вековыми дубами. Лишь к утру пришли мы к месту назначения.

В день нашего прибытия отряд наш состоял всего лишь из сотни казаков, но с каждым днем появлялись все новые и новые группы пеших и конных казаков. Руководил отрядом первое время грузин, есаул Уркмелидзе. Узнав, что мы, четверо, — техники, он решил создать саперную команду и зачислил нас в ее основание.

Первым нашим заданием была постройка шалашей для вновь прибывающих людей. За отсутствием топоров колья и перекладины заготовлялись при помощи палашей и шашек, а за неимением гвоздей мы брали молодые дубовые лозы, скручивали их и получали жгуты, которыми связывали перекладины. Крышу делали из веток, покрывая их травою так, чтобы вода не проникала внутрь шалаша. Продовольствие мы доставали на прилегающих к лесу огородах, куда казачки приносили из станиц все, что могли.

Вскоре к нам прибыл полковник Крыжановский с маленьким отрядом пеших и конных казаков. Как старший в чине, он принял командование отрядом. Вслед за ним прибыл капитан Вирченко с небольшим отрядом верных ему людей. Он до последнего момента играл двойную роль, будучи комендантом города Майкопа и организатором восстания.

По мере прибытия новых сил отряд принимал стройную военную организацию и вскоре перешел к наступательным действиям, чтобы добыть вооружение, патроны и продовольствие, в которых с увеличением численности отряда ощущался недостаток. Стоянка наша охранялась заставами, секретами и дозорами со всех сторон. Несмотря на прибывающие к ним подкрепления, большевики не смели углубляться в лес, и если им было нужно сообщаться с лесными станицами, то они передвигались по дорогам с большими предосторожностями, сильно вооруженные и с пулеметами на тачанках. Поэтому мы, в период организации, жили в сравнительной безопасности.

Однажды рано утром наши заставы донесли, что красная батарея становится на позицию на опушке леса, и в то время как мы рассыпались по лесу, батарея открыла огонь по району нашего расположения. Снаряды рвались с треском, ломая деревья, а один снаряд попал в родник, служивший нам колодцем. Обстрел не причинил нам вреда, но с этих пор мы изменили нашу тактику: мы не оставались долго на одном и том же месте, а, постоянно передвигались, совершали набеги на окрестные станицы, беспрестанно тревожа красные части, выбивая их из станиц и захватывая оружие и запасы продовольствия. Станица Кужорская переходила из рук в руки по крайней мене три раза, станица Ярославская тоже была занята два раза, и каждый раз к нам присоединялись все новые пешие и конные люди, а в станице Махошевской к нам прибыл донской артиллерист есаул Мыльников с небольшим отрядом. Немного позже он стал организатором нашей артиллерии.

Очистив большинство станиц, расположенных в районе Махошевского леса, мы повернули в противоположную сторону, заняв станицу Курджипскую, где к нам присоединился довольно значительный отряд есаула Бойко, в состав которого входило много учащейся молодежи города Майкопа.

Захватив неожиданным налетом станицу Тульскую, в 11 километрах от Майкопа, вверх по течению реки Белой, полковник Крыжановский поручил есаулу Мыльникову произвести разведку города Майкопа. Есаул Мыльников отобрал желающих идти в эту разведку среди молодежи. Добровольцев набралось человек десять, среди которых был и я, коренной житель города Майкопа. Я знал прекрасно все окрестные леса и горы и был очень полезен в этом деле. С возвышенности, на которой мы находились, я в последний раз видел мой родной отцовский дом.

Когда мы возвращались с разведки, нам нужно было переправиться вброд через реку Белую. Я с есаулом и еще одним мичманом уже перебрались на другую сторону реки, а остальная молодежь переходила через реку немного ниже, как раз в том месте, где купались в это время девчата… Картина была очень забавная: полдюжины молодых казаков, привязав одежду на голову, чтобы не замочить ее, держа винтовки и патронташи высоко в руках над водой, переходят через реку и попадают прямо в группу девчат. Начинаются расспросы: «А Петька не с вами? А где Гришка?» и так далее. Так, перебрасываясь вопросами и ответами, все выходят из воды в чем мать родила, не замечая, что все они — голые. А мы стоим на берегу уже одетые и любуемся картиной…

Переночевав в станице Тульской, мы ушли в уже занятый нами лесной район, в станицу Царскую, где расположился штаб отряда полковника Крыжановского и где нас оставили в распоряжении коменданта станицы поручика Мацнева. В здании станичной школы были организованы курсы пиротехники, и мы, человек десять, слушали там лекции штабс–капитана Щербака. Мы узнали там, что отряд генерала Фостикова довольно успешно действует в горных станицах Баталпашинского отдела. Через неделю большая часть слушателей этих курсов ушла на фронт, а мне и еще двум–трем казакам пришлось ждать получения подрывного материала.

Через два дня меня с Ваней Б. послали с задачей доставить на подводе большой ящик подрывного материала. Сдав ящик по назначению, мы возвращались из станицы Губской, где мы ночевали, в станицу Царскую, но, еще не успев подъехать к станице, мы встретили есаула Мыльникова, который сообщил нам, что у нас есть теперь две пушки и что я и Б. зачислены в артиллерийскую команду. Пушки эти были брошены при отступлении Белой армии и были найдены на дне реки. Теперь они приводились в порядок казаками–артиллеристами. За отсутствием минерального масла для компрессоров, в них наливали подсолнечное масло, которое раздобыли у запасливых и хорошо к нам расположенных казачек.

Когда пушки были приведены в порядок, одна из них была отправлена в район станицы Губской, где красные, получившие подкрепления, проявляли большую активность, а другую пушку есаул Мыльников повел в сторону станицы Севастопольской. Три пары дюжих волов дотянули пушку с передком до большой поляны в глубине леса, где мы остановились. Есаул Мыльников вручил каждому из нас по снаряду и, рассадив нас подальше друг от друга, поручил нам отвинчивать головки снарядов и на солнце подсушивать их пороховую мякоть. Благополучно закончив эту операцию, завинтив головки снарядов и сложив их в передок, мы отправились в дальнейший путь.

Лесная дорога привела нас к косогору, откуда открывался вид на большую долину с раскинувшийся станицей. Оттуда была слышна артиллерийская стрельба: красная батарея обстреливала позиции нашего отряда. Установив пушку здесь же, на дороге, есаул Мыльников произвел пристрелку несколькими снарядами, выпущенными «на глаз», так как прицельные приспособления отсутствовали, после чего, быстро подавая снаряды, мы выпустили беглым огнем восемь выстрелов. Огонь нашей пушки был настолько действительным, что красная батарея замолчала и станица Севастопольская была нами взята. С горы нам было видно простым глазом, как наша конница преследовала отступающих большевиков.

Прискакавший от начальника отряда всадник доложил есаулу Мыльникову, что укрытые на возвышенности красные пулеметы обстреливают во фланг наше расположение и мешают продвижению. Всадник указал приблизительно место расположения этих пулеметов, и две шрапнели, выпущенные по данному направлению, заставили пулеметы прекратить их стрельбу.