– Понятно.

– Именно. Вся моя деятельность в Зоне – это искусство возможного. Я спасаю сталкеров от мутантов и мутантов от сталкеров. Я помогаю Хозяевам только ради того, чтобы они не наломали еще больше дров…

Динка сидела рядом со мной, безучастно глядя в другое окошко. Мне нужно было найти для нее какие-то слова, немедленно сказать ей что-нибудь нужное и важное. Но мне в голову абсолютно ничего не приходило. Что я мог сказать женщине, которая ради меня только что убила своего отца?! Поэтому я продолжал допрашивать Доктора, лишь бы в кабине джипа не воцарилась гнетущая тишина. Лишь бы мне не пришлось заговорить с подругой. Я чувствовал, что между нами возникла хрупкая стеклянная стена, которая росла и становилась прочнее с каждой секундой. Боюсь, как раньше ничего у нас с ней уже не будет.

Да и черт с ним. Я спас ее, и это главное.

– А откуда вы знаете про то, что я расколол чертово яйцо? – спросил я.

– Мне положено, – строго сказал Доктор. – Я все-таки призрак Зоны. А подробности узнал от Патогеныча.

– Патогеныч погиб сегодня, – горько произнес я.

– Пятнадцать минут назад я высадил его по ту сторону Радара, чтобы не тащить через опасную зону, – возразил Болотный Доктор. – По крайней мере, в то время он выглядел вполне живым и здоровым и успел рассказать мне, что вы тоже где-то на Четвертом энергоблоке. Впрочем, за Периметром в течение четверти часа все сто раз может поменяться.

– Значит, его не убили монолитовцы? – удивился я.

– А, эти? Пытались. Как раз когда я проезжал мимо и шуганул эту мелюзгу из полуразрушенного здания. У меня от визга гауссов голова болит. – Доктор поморщился. – С ним еще был второй номер, этот, как его… Гусь, что ли? Сейчас мы их подберем. Их, правда, здорово контузило взрывом, но это мы быстро вылечим.

Значит, Патогеныч жив. Я с облегчением посмотрел на Динку, которая шевельнулась на соседнем сиденье. Надеюсь, для нее это тоже стало хорошей новостью.

– Муха-то посмотрел вправо, когда перебирался через железнодорожную насыпь? – поинтересовался я. Раз ты призрак Зоны и тебе положено все знать, значит, ты и это знаешь.

– Наверное, – отозвался Доктор. – Поскольку он до меня благополучно добрался, думаю, все-таки посмотрел. С Енотом тоже все будет нормально.

– Ну, отлично…

Динка вдруг обвила меня руками, прижалась ко мне, положила голову на плечо. Вымазанные ладони я старался держать подальше от ее тела. Мало ли что. Хотя раз Доктор не сказал по этому поводу ни слова, значит, опасности нет, от человека к человеку эта дрянь не передается. Но я мог просто испачкать Динку черной липкой мерзостью, а это было совсем ни к чему.

– Доктор, – сказал я, – а вы знали, что Монолит находится в Саркофаге?

– Конечно, – безмятежно отозвался он, не отрывая взгляда от лобового стекла. – Все ведь началось с того, что я к нему пришел. Я, кстати, так до сих пор и не понял, благословил он меня или проклял. – Он покосился в зеркало заднего вида. – Что, будешь теперь пытаться пробиться к нему?

– Не знаю. – Я покачал головой. – Динка, тебе нужен муж-сталкер, который ухнет следующие полгода жизни на поиски Монолита и в лучшем случае станет после этого призраком Зоны?

– Пошел в жопу.

Мы с Доктором одобрительно усмехнулись. Это были первые слова, которые я услышал от нее с тех пор, как мы сели в машину.

– А женой рядового киевского мента будешь? – продолжал я. – У меня, правда, боевой товарищ в среднем офицерском составе, так что головокружительная карьера мне обеспечена.

– Ты что, предложение мне делаешь, упырь? – спросила красавица.

– Нет, просто интересуюсь на будущее.

– Дурак ты, Хемуль, – сказала Динка, крепче прижимаясь ко мне. – Хемуль-блондинка. Обними меня наконец, чучело…

Я вопросительно посмотрел в спину Доктору. Он не глядя залез в бардачок, вытащил какую-то тряпку, через плечо кинул мне:

– На, сталкер. Вытри руки и обними наконец девушку. Не бойся, дьявол подсаживается только один раз. Теперь эта черная плесень – просто грязь.

Я тщательно вытер руки и осторожно обхватил свою волшебную девочку. Зарылся лицом в ее густые волосы, вдохнул их запах, закрыл глаза, ощущая, как стремительно рушится стеклянная стена. Да и не было никакой стены, что за чушь. Я сам ее и выдумал только что, кретин, радиоактивное мясо.

– Милая, прости меня, – едва слышно проговорил я. – Прости меня за отца…

– Это был не мой отец, – холодно проговорила Динка. – У меня нет отца. Тебе не за что извиняться. Он погиб, когда висел в воздухе в центре лаборатории «О-Сознания» пятнадцать лет назад. На самом деле он не согласился присоединиться к коллективному разуму, и Хозяева его убили. Вот и все. А я только что пристрелила какого-то мерзкого гнома. И никто меня не убедит, что было по-другому. Даже ты, Хемуль.

– Да, ребята, вы славно повеселились, – подал голос Доктор. – Завидую черной завистью. Сейчас захватим Патогеныча с Гусем, заедем ко мне, и вы мне все подробно расскажете. Страсть как люблю подробности. А с меня холодное пиво.

– Хозяева нас не попытаются уничтожить по дороге? – поинтересовался я.

– За Меченого-то? – уточнил Доктор. – Да они вам только благодарны будут, что вы их от него избавили.

Мы миновали территорию покрытия Радара. Он снова молчал – через его территорию в одной машине сейчас двигались сразу два человека, находящиеся под охраной двух дьяволов-хранителей. Похоже, у его обслуги выдался сегодня горячий денек.

Обнимая Динку, я неторопливо размышлял, как мне распорядиться неожиданно свалившимся на голову небесным везением. Попросить Доктора притормозить на Милитари и пробежаться по грибным местам? Пойти вечером в подпольный игровой зал к Карабаху и поставить свой месячный заработок на тройку, семерку и туз? Навестить кое-кого из «Свободы» и разрешить наконец кое-какие многомесячные трения?..

Дурак ты, Хемуль. Круглый дурак. Вот оно, твое везение, сидит рядом на сиденье, обнимает тебя тонкими руками. Доставь ее домой целой и невредимой – вот это и будет отличное применение везению. И двое суток не выпускай из постели.

– Чего ерзаешь? – поинтересовался Доктор. – Отлить надо?

– Нет, не надо, – отозвался я. – Все нормально.

И усмехнулся своим дурацким мыслям.