Пэтти Моселла и Дэвид Становски высказались однозначно: их тетка не переносила, чтобы ее называли помощницей по дому или служанкой, а предпочитала называться платной компаньонкой. Эта деталь вовсе не была с ее стороны проявлением некой формы снобизма, просто она хотела ясности. Определение не устраивало ее потому, что оно не отвечало реальному содержанию ее работы.

Однако прочно укоренившийся в общественном сознании термин привел к изначальной ошибке. Платная компаньонка не имела никаких оснований следить по ночам за пациенткой, испытывающей психические трудности. А помощница по дому — имела.

Маррей осталась в ту ночь у Монро с совершенно четким заданием: поставить клизму нембутала и убедиться, что это поможет Мэрилин хорошо провести ночь.

Выдумал ли я все это? Вовсе нет, потому что в частной переписке с коллегой из Нью-Йорка Гринсон рассказал ей, что попросил Эйнайс в виде исключения остаться на ночь в доме актрисы[247]. А в 1982 году, отвечая на вопросы полиции, Маррей подтвердила эти слова Гринсона. После многих лет повторения одного и того же текста, после стараний любым путем представить свое присутствие ночью в доме звезды обычным делом, бывшая помощница по дому изменила свои показания. И призналась следователям Джона Ван де Кампа, окружного прокурора Лос-Анджелеса, в том, что понятия не имела о ночных привычках Мэрилин, а также о том, какую одежду та надевала на ночь[248].

В ее незнании этого нет ничего удивительного: 4 августа 1962 года Эйнайс Маррей впервые в своей жизни провела ночь в доме Мэрилин.

Итак, Гринсон был предоставлен самому себе. Энджельберг не приходил, надежды на укол не оставалось, а Мэрилин больше не могла ждать.

Поле для маневра сжалось, словно шагреневая кожа. Единственный способ успокоить звезду состоял в том, чтобы дать ей дозу тем или иным способом. Конечно, в разговоре Энджельберг намекнул, что возможно было бы ввести нембутал с помощью клизмы. И психиатр ухватился за эту мысль.

Дом Энджельберга находился минутах в двенадцати езды. Было уже половина седьмого, время подгоняло. Жизнь Гринсона не была привязана к одной только Мэрилин — хотя иногда такое впечатление и складывалось из-за постоянного присутствия в ней звезды, — и Ральф с супругой решили в субботний вечер сходить куда-нибудь. Но прежде надо было заняться этой знаменитой пациенткой.

* * *

Вернувшись в дом без нескольких минут семь, Гринсон, следуя инструкциям Энджельберга, приготовил раствор и вручил его Эйнайс. Теперь он мог вздохнуть спокойно, гроза, казалось, миновала: через несколько минут Маррей поставит клизму, и в эту ночь Мэрилин забудет о своей бессоннице.

Врач ушел. Мэрилин прошла в спальню и начала готовиться ко сну. Манипуляция не заняла много времени у Эйнайс, и теперь она могла ответить на звонок Джо Ди Маджио-младшего и передать трубку звезде. Взрывы смеха не оставляли сомнения — звезда чувствовала себя лучше.

Примерно без четверти восемь вечера та вернула Маррей трубку городской линии. А затем, пожелав ей спокойной ночи, удалилась к себе. В течение некоторого времени, прежде чем сесть перед телевизором, Эйнайс могла слышать, как из спальни Монро доносились звуки песни Фрэнка Синатры.

Ночь обещала быть спокойной.

* * *

Спустя полчаса Питер Лоуфорд позвонил Мэрилин по ее личному номеру.

Он звонил в тот день уже во второй раз. За два часа до этого муж Пэт Кеннеди пригласил актрису приехать к ним домой на неформальный ужин с несколькими друзьями. Можно предположить, что Блондинка отказалась от приглашения под предлогом легкого недомогания. И теперь Лоуфорд позвонил, чтобы узнать о ее самочувствии. Мэрилин говорила слабым голосом и спустя несколько минут после начала разговора не могла закончить фразы. Она стала делать длинные паузы. Потом внезапно наступила тишина.

Лоуфорд испугался. Он положил трубку и попросил телефонистку проверить, все ли в порядке с линией. В тот же самый момент, словно в судороге, Монро поднесла трубку ко рту и связалась со службой передачи посланий Ральфа Робертса.

Огромная доза нембутала почти закончила свое действие. Слова актрисы превратились в невнятное бормотание.

Трубка становилась все тяжелее. Веки тоже. Дыхание стало замедляться. Лежа на животе с левой стороны кровати, она попыталась встать, но силы ее покинули, и она упала на телефонную трубку.

Последнее дыхание.

Потом какой-то шум… Мэрилин Монро была мертва.

* * *

Незадолго до девяти часов вечера телефонный звонок Майлтона Рудина вывел Эйнайс Маррей из оцепенения. «Платная компаньонка» звезды задремала перед экраном телевизора.

Адвокат хотел удостовериться, что с актрисой все было в порядке, и быстро рассказал о беспокойстве, выраженном Лоуфордом по телефону Эббинсу.

Эйнайс встала. Рудин был свояком доктора Гринсона, и надо было ему отвечать. Ей даже не потребовалось подходить к спальне: в приоткрытую дверь она увидела Мэрилин. Та лежала на постели и спала. Рудин положил трубку.

Маррей охватили сомнения и беспокойство, и она пошла проверить увиденное, потому что положение тела звезды было необычным: никто не мог спать, уткнувшись лицом в матрас и лежа животом на телефонной трубке.

Да, Мэрилин Монро не спала. Она погрузилась в вечный сон.

* * *

Маррей моментально все поняла.

Смесь, которую она ввела, убила самую знаменитую киноактрису планеты.

Что делать? Прежде всего, надо было предупредить доктора Гринсона. Это ему пришло в голову провести это спринцевание, он ходил за ампулами домой к Энджельбергу. Звонок, принятый службой передачи сообщений, испортил ему вечер: Маррей просила его срочно приехать из-за серьезных проблем с Мэрилин.

В половине десятого вечера врач приблизился к безжизненному телу своей пациентки. Хотя это ничего и не давало, он почти рефлекторно перевернул труп. Как это потом доказали подвижные синюшные пятна, он положил ее на спину. Надо было соображать быстро, найти какое-то решение, защиту.

Мелькнула мысль: предупредить киностудию и позвонить в полицию.

Но прежде следовало убедиться, что никто не узнает истину.

Прежде всего, как она потом рассказала Стивену Миллеру, Эйнайс бросилась в ванную, чтобы забрать оттуда приспособления, «повинные» в убийстве Монро, и спрятать их. Пока она прятала спринцовку и пустые ампулы из-под нембутала, Гринсон звонил Энджельбергу. Тот тоже должен был знать — и скрывать — правду. Забыв про угрозу развода, понимая всю важность произошедшего, тот немедленно прибыл на место.