Значит, вот каков Инкарцерон. Именно таким она его себе и представляла.

Стены камеры испещряли выцарапанные на камне имена и даты. Надписи, оставшиеся с незапамятных времен, затянуло пушистой плесенью и наростами молочно-белого лишайника. Крестообразный свод потолка терялся во тьме. Единственное окно, высоко поднятое, похоже, было заделано снаружи. Ничего больше в камере не было — только незапертая дверь.

Клаудия осторожно вдохнула, стараясь не закашляться. Тяжелая, гнетущая тишина обволакивала ее липкой, холодной завесой, за которой чувствовалось чье-то напряженное внимание. В углу камеры девушка вдруг заметила красный огонек Глаза, бесстрастно наблюдавшего за ней.

Чувствовала она себя нормально — ни звона в ушах, ни головокружения. Она оглядела себя, остановив взгляд на руках, сжимавших Ключ. Неужели она правда превратилась в крошечное, меньше атома, существо? С другой стороны, размер — понятие относительное: может, напротив, это в ее мире живут невообразимые гиганты.

Шагнув к двери, Клаудия увидела, что та не запиралась уже много лет. Свисавшие с нее цепи проржавели, а петли едва держались. Пригнувшись, девушка подлезла под перекошенную створку и оказалась в грязном мощеном коридоре, уходившем в темноту.

Взглянув на Ключ, Клаудия тронула панель управления.

— Финн? — шепнула она.

Ответа не было, но откуда-то издалека донеслось низкое гудение — словно заработал какой-то механизм. Торопливо выключив связь, с бьющимся сердцем Клаудия прислушалась.

— Это ты?

Снова никакого ответа. Сделав пару шагов, девушка остановилась. Тот же негромкий звук раздался опять, совсем рядом. Он словно двигался по коридору, отыскивая ее. Красный зрачок раскрывшегося в потолке Глаза медленно описал полукруг, остановился и повернулся обратно, уставившись прямо на замершую Клаудию.

— Вот ты где, — произнес мягкий голос. — Я узнаю тебя.

Голос принадлежал не Финну. Клаудия слышала его впервые.

— Я помню всех своих детей, всех до последнего. Но тебя довольно долго не было здесь. Это мне не понятно.

Клаудия вытерла грязной ладонью щеку.

— Кто ты? Я не вижу тебя.

— Видишь. Я у тебя под ногами, я вокруг тебя. Я проникаю внутрь тебя с воздухом, которым ты дышишь.

Девушка отпрянула, взглянув вниз, но там ничего не было — только каменный пол, едва различимый в темноте. Глаз все так же пристально смотрел на нее. Клаудия глубоко вдохнула, снова ощутив тошнотворную вонь Инкарцерона.

— Ты — Узилище.

— Верно. — Голос был явно польщен, что его узнали. — А ты — дочь Смотрителя.

Клаудия не знала, что сказать. Джаред говорил, что Инкарцерон обладает собственным разумом, но она не представляла себе его масштабов.

— Почему бы нам не помочь друг другу, Клаудия Арлекса? — Спокойный, негромкий голос Узилища отдавался чуть слышным эхом в его коридорах. — Ты разыскиваешь Финна и его друзей, так ведь?

— Да. — Не зря ли она это сказала?

— Я проведу тебя к ним.

— Меня проведет Ключ.

— Тебе лучше не пользоваться им. Он нарушает работу моих систем.

Показалось ей, или последняя фраз была произнесена с излишней поспешностью, даже с раздражением?

— Понятно. — Клаудия медленно двинулась по темному коридору. — И чего же ты попросишь взамен?

Послышался шелестящий звук — то ли вздох, то ли негромкий смешок.

— Не припомню, чтобы кто-нибудь задавал мне подобный вопрос. Я хочу, чтобы ты рассказала мне о Внешнем Мире. Сапфик клятвенно обещал поведать мне о нем, когда вернется, но так и не явился назад, а твой отец не желает говорить со мной об этом. В глубине души я начинаю задумываться — а существует ли он, этот Внешний Мир? Быть может, Сапфик на самом деле мертв, а вы с отцом живете где-то внутри меня, в месте, недоступном моему взору? Имея миллиард Глаз и прочих средств наблюдения, я все же не способен заглянуть Вовне. Не только Узники мечтают вырваться на Свободу, Клаудия. Но разве возможно убежать от самого себя?

Впереди была развилка. Уходившие от нее два туннеля выглядели абсолютно одинаковыми — все тот же мрак и сырость. Нахмурившись, Клаудия крепко сжала Ключ в ладони.

— Не знаю. Кажется, именно этим занимаюсь сейчас я сама. Я принимаю твое предложение: отведи меня к Финну, а по дороге я буду рассказывать тебе о Внешнем Мире.

В одном из проходов замерцали огоньки.

— Сюда.

В последний момент она заколебалась.

— Ты в самом деле знаешь, где они? Или это ловушка?

После недолгого молчания Узилище прошелестело:

— Ах, Клаудия, как же рассердится твой отец, когда узнает обо всем.

И летел он весь день и всю ночь, падая в бездонную черноту, словно камень или птица с перебитыми крыльями, словно низринутый с небес ангел. Когда же ударился он оземь, весь мир сотрясся.

Легенды о Сапфике

— Он выглядит по-другому. — Кейро пристально взглянул на Ключ. — Цвет изменился.

Финн поднял кристалл на свет. Внутри с чуть слышным гудением мерцали красные огоньки, преломлявшиеся в гранях размытой радугой цветов. На ощупь Ключ казался теплее, чем прежде.

— Может, это значит, что она уже здесь?

— Тогда почему она не говорит с нами?

Хромавший впереди Гильдас обернулся, едва видимый в темноте.

— Мы правильно идем? Финн?

Финн не имел ни малейшего понятия. Разбитый корабль остался далеко позади; из грота они вышли в постоянно сужающийся, словно воронка, проход. Сходящиеся стены и потолок знакомо поблескивали шлифованным черным обсидианом.

— Не уходи далеко, — буркнул он. — Неизвестно, где заканчивается защитное поле.

Едва ли Гильдас его услышал. После разговора с Джаредом лихорадочная одержимость вновь охватила его. Подволакивая ногу, он торопливо шнырял впереди, бросаясь к каждой царапине на стене и что-то бормоча себе под нос. Раны, казалось, совсем не беспокоили его, но Финн понимал, что он просто не подает виду.

— Старый дурень совсем с катушек съехал, — презрительно пробормотал Кейро. Обернувшись, он добавил: — Да еще эта тут…

Аттия с задумчивым лицом шагала позади всех, словно нарочно едва переставляя ноги.

— А ловко она уделала принцессу. — Кейро на ходу взглянул на побратима. — Прямо наповал.

Финн кивнул. Застывшая неподвижность Клаудии была сродни тому, как тяжелораненый человек страшится двинуться лишний раз, чтобы не растревожить рану.

— Что ж, — продолжал Кейро, — раз так, значит, выход из Узилища есть, и мы попадем Вовне.

— Есть у тебя хоть капля жалости? Всегда только о себе и думаешь.