еще не было, но наказание уже началось. Тех, кто заключил договор с корпорациями и призвал на Феронию наемников, заточили в стеклянные кубы и выставили в широком поле. Утром оно было изумрудным от травы, а к вечеру стало вытоптанным, как пустыня. Колонисты шли к кубам и проклинали, обвиняли, задавали сквозь слезы трудные вопросы, главным из которых был «За что?». Тем, кто потерял родителей, детей, любимых и друзей, невозможно было объяснить, что для свободного рынка планеты это лучше. Заговорщикам показывали видео, снятые в больнице – людей, умиравших в муках. Людей, которые в иных обстоятельствах жили бы еще долго и счастливо…

Не все это выдерживали. Уже на второй день таких «смотров» Сен Саворойя, лидер заговорщиков, покончила с собой. Прямо на глазах у толпы она билась о стеклянные стены клетки до тех пор, пока не упала замертво. После этого кубы убрали, остальным заговорщикам предстояло дожидаться суда в изоляции.

– Мне иногда кажется, что с ними поступили слишком жестоко, – задумчиво произнесла Шарлотта.

После очередной охоты они с Люси сидели на вершине холма и наблюдали, как солнце медленно и величественно погружается в золотое море спелых колосьев, растянувшееся до самого горизонта.

«Ты стала слишком сентиментальна», – заметила гиена.

– Нет, ну слушай, я же не против того, что людей нужно наказывать за преступления! Но наказание должно быть соразмерно преступлению. А эти люди… Они хотели как лучше.

«Но принесли смерть и страдание. Как лучше – плохое оправдание. Они возомнили, что могут решать за других, что у них есть такое право».

– Может, они просто так любили родную планету?

«Скорее, были избалованны ею. Ферония – очень хорошая планета для жизни. Здесь не нужно бороться за то, чтобы увидеть следующий рассвет, здесь много возможностей. Благодаря этому появляется время на поиск себя. Ферония дарит каждому возможность заглянуть в собственную душу. А уж что он там найдет – не от планеты зависит».

– Думаю, это не только колонистов касается, – заметила Шарлотта, вспомнив случайно увиденное в лесу, ту самую сцену с Эстрид и ее электрокинетиком.

И можно было бы считать, что эта миссия завершилась успешно, если бы не одна деталь, одно обстоятельство, не дававшее Шарлотте покоя. Номер 7 теперь знал правду про Люси. Страшную правду, запретную, за которую убивают… Сам он об этом не говорил. Шарлотта наблюдала за ним, несколько раз специально проходила мимо, когда он был один, но Триан не пытался с ней заговорить. Он вообще вел себя так, будто не было между ними никакого секрета.

Делиться своими переживаниями с Люси Шарлотта не собиралась, чтобы не портить настроение еще и напарнице. Но здесь, на вершине холма, в миг, когда природа замирает перед наступлением ночи, Люси догадалась обо всем сама. А может, догадалась и раньше, просто поговорить решила именно сейчас.

«Что тебя тревожит? – подумала она. – И пожалуйста, давай не будем тратить время на твою любимую игру под названием «Все в порядке»».

– Меня беспокоит Триан, – признала Шарлотта.

«Это твое нормальное состояние, он тебя всегда пугал».

– Да, но раньше все сводилось к тому, что он мог оторвать мне голову во время поединка, и это само по себе неприятно. А теперь он знает о тебе, и… Я боюсь, что он это использует, будет шантажировать меня, заставит служить ему…

«Он уже пытался сделать нечто подобное?»

– Нет, но все возможно. Я видела, как он говорил о чем-то с Эстрид… О чем – не знаю, но она тогда была мрачнее тучи. Думаю, они обсуждали то, как она выжила на ферме оранжерей. Даже я этого не знаю, а он знает! Вот как он все узнает?

«Ты истеришь раньше срока, – указала Люси. – Он еще ничего не сделал, а ты уже три завещания написала. Думаю, и не сделает».

– Откуда такая уверенность?

«Я поговорила с Альдой Мазарин. Объяснила, как это важно для нас, и попросила повлиять на Триана. Она обещала, что все будет хорошо».

– Повлиять на Триана? – шокировано повторила Шарлотта, а потом не выдержала, расхохоталась. – Повлиять на Триана! Да с чего ты взяла, что она может? Она же всего лишь его ручная зверюшка!

«Как я для тебя?» – холодно поинтересовалась Люси.

– Нет, ты что! Это совсем другое. Ты моя подруга, сестра… А она просто с ним работает. Ну и спят они вместе, это видно. Но если ему что-то понадобится, он ей быстро рот закроет. Это же номер 7, он всегда получает то, что хочет!

Гиена покосилась на нее, фыркнула, повалилась на траву и повернулась так, чтобы последние лучи солнца падали ей на живот.

«Верь во что хочешь, – подумала Люси. – У меня нет настроения с тобой спорить, сегодня я мирная и добрая, так что пускай каждая из нас останется при своем мнении. Ну а время покажет, кто из нас был прав насчет номера 7 и его маленькой телепатки».

Эпилог

Легионеры легко сливались с толпой, если хотели. На общих станциях, используемых и флотом, и гражданскими, они меняли черную форму на обычную одежду – и вот уже не было никаких властелинов космоса, были обычные мужчины и женщины. Да, красивые, легко привлекающие внимание. Но все равно не вызывающие никаких подозрений. Какие вообще могут быть подозрения, если о Легионе даже не всем в специальном корпусе известно? А уж для обитателей станций это и вовсе нечто непонятное.

Они затерялись на станции в ожидании – те, кто покинул Феронию последними. Кого-то из них вызывал на последние отчеты Легион, кто-то попросту дожидался прибытия своего корабля. Альда уже знала, что «Северная корона» прилетит за ними завтра. Телепатке казалось, что она не видела команду целую жизнь, хотя прошло меньше месяца. Скучать по ним вот так, как по родным, было совершенно непрофессионально и решительно не рекомендовалось в академии. Но с каждой новой миссией Альду все меньше интересовали такие «решительные рекомендации».

Дожидаясь отлета, она и Триан прогуливались по станции. Было непривычно видеть его в гражданском – но по-своему хорошо. Как будто у них обоих был шанс на нечто такое, что раньше казалось недоступным.

Они ненадолго задержались в пустом зале кафе. Заведение не было примечательно ничем, кроме огромных панорамных окон, открывавших всем желающим вечную черноту, исчерченную огнями и вспышками. Наверно, кто-то за годы службы привыкает и к такому, но Альда в себе привычки пока не чувствовала. Космос по-прежнему поражал ее, манил, зачаровывал. Со стороны наверняка казалось, что она – какая-нибудь туристка с Земли, восхищенно разглядывающая звезды.