Вот, например, статуя Командора, про которую мы знаем от Мольера. Не приведи вас судьба иметь с ней дело. Однажды небезызвестный Дон Жуан пригласил этого каменного Командора на свой веселый уик-энд с донной Анной. С точки зрения нормального человека, это очень мило.

Правда, эта донна, с которой закрутил роман Дон Жуан, когда-то приходилась Командору супругой. Ну и что? Дон Жуан, может быть, порадовать его хотел: есть, мол, кому позаботиться о твоей вдовушке. Отсюда и действовал не тайно, а официально, чинно. Так сказать, да будет шведская семья, потому как модно.

Ан нет, этот кирпичный монумент оказался страшно ревнивым и разнузданным. Пришел дебошир на дармовой портвейн и пирожки с картошкой и вместо того, чтобы сказать спасибо, взял и грохнул почем зря друга семьи. Причем в самый интересный момент, когда безутешная вдова наконец собралась утешиться…

Итак, запомните, граждане: статую Командора на пикники, именины, свадьбы, торжественные проводы пенсионеров и даже на поминки — не приглашать!

Следует также обходить за версту легендарную статую петербургского Медного Всадника, о чем нас предупреждал еще Пушкин. Этот Всадник однажды темной ночью набросился на бедного прохожего по имени Евгений (отчество, фамилия и род занятий не установлены). И добро бы с целью снять шапку или ограбить на бутылку. Ничего подобного: он, видите ли, обиделся. И ведь чего уж обижаться: этому Медному Всаднику, при жизни — императору Петру Первому, когда-то все подряд кукиш показывали. Да еще в кармане, исподтишка, за глаза. А этот прохожий показал честно, искренне, официально. И не противный кукиш, а приличный кулак. Экое преступление! Что ж тогда боксеры? Все преступники?

Можно было бы прогневаться еще в том случае, если б этот Евгений пытался выцарапать гвоздем или отверткой на постаменте неприличное слово. Тогда, конечно, почему бы не указать ему на недопустимость варварского отношения к памятникам истории и культуры? Но на первый раз все равно в тактичной форме. Как и положено всякому нормальному постовому.

А этот постовой, ну, который медный лоб, до того со зла завелся, что даже свой пост оставил. Бух, бух! И погнал за нашим беззащитным боксером вдоль по Питерской. Да еще на своей медной кобыле, да по гулкой мостовой, да по ночному городу. Безобразие!

И еще одну легендарную статую-безобразницу надо покритиковать со всей прямотой. Это знаменитый Писающий Мальчик. Во субъект! Или объект? Короче, предмет. Из чугуна, кстати. Прототип статуи неизвестен. Очевидно, она сооружена в честь безымянного мальчика, страдающего энурезом, но не желающего идти к врачу, а желающего через этот энурез шалить и безобразничать. На такую мысль наводит то обстоятельство, что «шланг» этого Мальчика функционирует день и ночь, круглосуточно, без перерывов на обед и профилактику.

Интуристы толпами ходят дивиться такому безобразию. Некоторые (очевидно, патологоанатомы и специалисты по подростковому энурезу) подходят к этому Мальчику и трогают его феноменальный предмет. Так этот чугунный безобразник, нет чтобы воздержаться на миг или хотя бы в сторону струю отвести, наоборот, дает напор еще шибче, будто туристы только и мечтали быть обмоченными с головы до ног.

И добро бы это юное хамло выросло в нашем микрорайоне. Здесь, если откровенно, полному энергии отроку больше и нечем себя от хулиганских дел отвлечь, как только писать круглосуточно. А ведь чугунный Мальчик имеет столичную прописку, а уж в столице, тем более западной — и тебе игровые автоматы, и мороженое на каждом углу, и будто бы даже разбитые тобой стекла вставляют за счет школы, а не твоих родителей. Веселись, душа, сколько хочешь. А он писает да писает…

— Небось тоже отличником был, — обличительно прошипели небеса в лице второгодника Добронравова. Но на сей раз его устами глаголила явно зависть.

Выдающийся теоретик искусства Безмочалкин был иного мнения, чем наш выдающийся второгодник. Он пояснил, что дурные манеры и Мальчика, и Командора, и Медного Всадника объясняются природой материала, из которого они сделаны. Камень, медь, чугун, мрамор — все это тяжелая, холодная, бездушная материя. Разумеется, она никак не подходит для Луки Самарыча. Ведь его статуя должна превзойти своих соперников, но не по линии публичных бесчинств, а совсем наоборот.

Поэтому Безмочалкин замыслил изготовить скульптурного Самарыча из самого живого и самого теплого материала. Из дерева!

— Понимаете, насколько грандиозен мой замысел? — самодовольно вещал Безмочалкин. — Обладая самой большой теплотой, деревянный Лука Самарыч направит всю свою неисчерпаемую энергию на дела добрые, общественно полезные. Во имя торжества Особой Колдыбанской Истины.

Великих скульпторов всех времен, не говоря уж про их великие творения, хватила изжога от досады. А волжский ваятель-удалец продолжал:

— Я уже решил, какое дерево особенно соответствует натуре прототипа, то есть Луки Самарыча. Это, разумеется, дуб. Наш родимый жигулевский дуб. Разумеется, столетний. Как пить дать!

Да, это по-колдыбански. Мы, не сговариваясь, двинулись к барной стойке.

— Юрий Цезаревич! Провозглашайте тост. За легендарную статую Луки Самарыча! — раздались голоса.

— Стой, погоди! — закричал Геракл. — Пока есть вдохновение — за дело!

— За дело? — несказанно удивился Безмочалкин. — Ах да, конечно. Буквально сию минуту.

Он вытащил из внутреннего кармана изящный блокнотик и не менее изящную авторучку. Через минуту блокнотный листок украсили… нет, не изящные зарисовки статуи, а изящные строчки. Роман Ухажеров зачитал их вслух:

«Директору Колдыбанского

леспромхоза

ЗАЯВЛЕНИЕ

Коллектив истинных колдыбанцев убедительно ходатайствует срочно выделить (в порядке меценатской акции) мастеру художественного резца Безмочалкину В. В. столетний дуб в виде заготовки (чурбана) для целей создания легендарной статуи легендарного Луки Самарыча…»

— Пожалуйста, — сказал Валериан Владимирович, протягивая листок Гераклу. — Дело сделано.

— Ты чё? — надулся тот. — Я и то понимаю, что столетний чурбан леспромхоз тебе не выделит.

Безмочалкин задумчиво почесал затылок.

— Пожалуй, вы правы, — вздохнул он. — В таком случае акт творчества придется отложить на некоторое время. Вдохновение так и бьет через край, но… что поделаешь? Чурбаны нынче на дороге не валяются. Они сидят в кабинетах. Придется заказывать заготовку в Сибири или же в Канаде.

Правильное решение. Пусть Сибирь, да и Канада тоже поработают во славу эпохи. Как пить дать! А мы тем временем — к барной стойке. Надеемся, стаканы уже наполнены?

— Атас! — раздался вдруг вопль. — Знаю, где чурбан. Валяется на дороге. Прямо под ногами.

Вы поняли, что кричал Антоша. Вот чудовище! Уж лучше бы писал день и ночь.

…На крутом волжском берегу, прямо на дороге, прямо под ногами действительно валялся дубовый чурбан. Один, второй, третий — на роту вдохновенных скульпторов хватит. Будто специально для них буквально сию минуту целую рощу порубили.