В силу этих причин наступление на Берлин в феврале 1945 года не состоялось.

Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение сначала разгромить немецкую группу армий «Висла», обезопасить свой тыл, а уж потом продолжить наступление на Берлинском направлении.

А пока — путь в Померанию!

1-му Белорусскому фронту предстояло прорвать оборонительные рубежи противника в районе Арнсвальд, развить наступление на Кольберг, Каммин, разгромить 3-ю танковую армию, выйти на побережье Балтийского моря от Кольберга до Померанской бухты и, развернувшись на запад, очистить от врага правый берег Одера.

В этой операции должны участвовать 3-я ударная, 61-я, 47-я общевойсковые армии, 1-я армия Войска Польского и две танковые армии — 1-я и 2-я гвардейские.

17 февраля 1945 года немцы предприняли попытку контратаковать наши войска в районе Мадю-Зее, Арнсвальд. Жуков сразу же распорядился вывести 1-ю гвардейскую танковую армию в район Берлинхен, Фридеберг, Вальденберг, чтобы, в случае продолжения наступления противника, ввести в действие ее главные силы[341].

Катуков получил оперативную директиву, в которой ставилась конкретная задача: после прорыва главной полосы обороны противника силами 3-й ударной армии генерал-лейтенанта Н. П. Симоняка начинала действовать 1-я гвардейская танковая армия и развивала успех пехоты в общем направлении на Неренберг, Вангерин. В первый день ввода ее в прорыв она овладевала районами Гросс-Зее, Гинов, Вангерин, Цейнике и удерживала их до подхода главных сил 3-й ударной армии, потом передовыми отрядами занимала Драмбург, Лебес, Рекков. Артиллерийское обеспечение возлагалось на 3-ю ударную армию, авиационное — на 16-ю воздушную[342].

В штабе армии анализировали детали предстоящего наступления. Уже изучена территория Восточной Померании, и командиры отдавали себе отчет в том, что путь к Балтийскому морю будет усеян отнюдь не розами, а надолбами, бронеколпаками, противотанковыми рвами да плюс ко всему этому десятками ручьев, рек, озер, болот, межозерных дефиле, которые противник приготовил к обороне.

Опыт прорыва укрепленных районов у 1-й гвардейской танковой армии был богатый, и Катуков был уверен, что удастся разбить группу армий «Висла», хотя ею и командует шеф гестапо Гиммлер. Беспокоило другое: удастся ли в связи с весенней распутицей выдержать предписываемый штабом фронта темп наступления в 40 километров?

Перед наступлением 1-я гвардейская танковая армия насчитывала в своих рядах 35 470 человек, имела 419 танков и 143 самоходно-артиллерийские установки. Соотношение сил было таково: по численности войск — 1:5, по артиллерии — 1:1. Однако соотношение сил по артиллерии увеличивалось в нашу пользу за счет 3-й ударной армии, прорывавшей оборону противника и осуществлявшей артиллерийское обеспечение танковой армии при вводе ее в прорыв[343].

А что противопоставлял противник? По сведениям разведки, в первый день ввода армии в прорыв она могла встретить сопротивление 5-й легкой пехотной дивизии и дивизии СС «Шарлемань», 7-й танковой дивизии СС «Гольштейн», 911-й бригады штурмовых орудий, 503-го тяжелого танкового батальона СС, а также части 402-й запасной дивизии и 1.1-й моторизованной дивизии СС «Нордланд», занимавших рубеж западнее города Реетца. В общей сложности противник имел до 15 тыс. солдат и офицеров, 300 орудий и около 80 танков и штурмовых орудий[344].

26 февраля командующие армиями Катуков и Симоняк утвердили план взаимодействия войск, определявший порядок ввода в прорыв 1-й гвардейской танковой армии и порядок замены заслонов. Была достигнута договоренность о том, что с началом атаки оба командующих будут находиться на общем КП в Либенове. При штабе Катукова будет присутствовать представитель 3-й ударной армии со своей рацией. Все это даст возможность более эффективно управлять войсками в период прорыва оборонительных линий Померанского вала.

В последние дни февраля Катуков вместе со своими заместителями Гетманом и Дынером побывал в корпусах и бригадах, проверял готовность материальной части. И командарм, и его помощники хорошо знали, что многие машины выработали положенный моторесурс, двигатели требовали замены отдельных узлов. Хорошо бы, конечно, заменить хотя бы половину машинного парка, однако новые танки придут только через неделю. Об этом сообщил член Военного совета фронта К. Ф. Телегин. Значит, придется воевать с той техникой, которая имелась в армии. До сих пор «тридцатьчетверки» и КВ не подводили, а люди уж тем более не подведут!

Интересно отметить, что в батальонах, полках и бригадах было много танков, которые носили имена заводских коллективов, колхозов, отдельных людей, отдавших свои денежные сбережения на строительство боевой техники.

Победным маршем шел от Вислы танк «Георгий Хаджинов», которым командовал капитан Иван Белов. Интересна история создания этой боевой машины. Рабочий из Донбасса Георгий Федорович Хаджинов обратился к Верховному Главнокомандующему с просьбой предоставить возможность на свои средства приобрести танк самой последней конструкции и вручить своему земляку капитану И. Т. Белову. «Пусть мой танк отомстит фашистским бандитам за смерть моих семерых братьев, за разрушенные города и села», — писал в своем обращении донецкий патриот.

Сталин ответил, что «его желание будет исполнено»[345].

Капитан Белов получил «тридцатьчетверку». На ней он уже прошел от Вислы до Одера. Экипаж машины боевой направил в Донбасс письмо, в котором говорилось: «Недавно исполнилась наша заветная мечта. Мы пересекли границу Германии и теперь бьем врага в его же логове… Мы пришли в Германию, и вместе с нами пришел в фашистское логово и танк патриота Родины Георгия Хаджинова. Мы будем мстить врагу беспощадно. Мы приложим все силы, чтобы на нашей боевой машине ворваться в сердце фашистского логова и вместе с боевыми друзьями водрузить победное знамя над Берлином»[346].

Теперь танку «Георгий Хаджинов» и всей танковой армии предстояло наступать в Померании. Боевой приказ о наступлении был получен 28 февраля. Кроме конкретных задач ввиду весенней распутицы и плохих дорог предписывалось брать с собой как можно меньше автотранспорта. Артиллерию и автомашины с горючим и боеприпасами рекомендовалось тянуть танками на буксире[347].

Утром 1 марта 1945 года началась артиллерийская и авиационная подготовка. О ее эффективности судить было пока трудно — стоял туман и моросил мелкий дождь. Но она сделала свое дело. Вскоре пехота прорвала первую линию обороны противника. В то время, когда Катуков и Симоняк решали вопрос о вводе в бой танков, позвонил командующий фронтом. Жуков тут же приказал без промедления бросать на врага танки, не давать немцам опомниться.