— Из моего окна чудесный вид на школьный парк, — цедит он в ответ. — Если ты лапал её за задницу после первого урока перед моим носом только затем, чтобы намекнуть — можешь радоваться. У тебя получилось!

Ну и как тут не зависнуть?

— И в мыслях не имел, — заявляю абсолютно честно.

Это на самом деле правда. Надеюсь, у него сейчас работает расширение, чтобы это увидеть.

Доказывать, что за это самое место я её не хватал, в данный момент будет только хуже.

А ведь он слышал наш разговор! — доходит до меня в следующую секунду.

Ух ты. Получается, надзорные возможности местного искусственного интеллекта распространяются даже на парк. Надо запомнить на всякий случай.

— Ты ставишь меня между молотом и наковальней, — завуч словно забивает гвозди-десятки. — С одной стороны, я не потерплю…

— Потерпите, — вежливо перебиваю. — В нашей школе, в отличие от всего города, это не преступление. Даже файл есть в локалке: так и называется, "Дань". Лысый свою страничку ведёт персонально и аккуратно. Там, где я раньше жил, одного этого файла бы хватило самому ленивому оперу из полиции, чтоб Рашид уехал на пару-тройку лет учиться совсем в другом заведении. Более специальном. А у нас — норма, точнее, у вас.

— Этот файл — первая причина из пяти, по которым мы сейчас разговариваем, — бросает завуч с неприязнью.

Нихрена себе. Из пяти?!

— Из пяти?! Не будете ли любезны огласить список?!

— В силу ряда причин, у нас это действительно не отклонение от нормы. Раз. Два: Хамасаки-сан. Я бы очень не хотел попасть ей под руку, если нарушу своё слово тебя не трогать. Но когда я давал это обещание, речь не шла о твоём наезде на Али!

— Это был чистый экспромт. К тому же, давайте честно: я в своём праве? Или это беспредел? Не как завуч с учеником, по-человечески если?

— Третье, — он отворачивается и не отвечает прямо. — Чтобы ты не считал Трофимова необъективным.

У меня неожиданно загорается входящее от администрации:

РЕЙТИНГ ПОВЫШЕН НА…

— За что?! — моему удивлению в этом кабинете сегодня нет предела. — Спасибо, конечно, но… Вы не поясните?

— Ты действительно делаешь успехи в социализации. Учебный рейтинг состоит из нескольких блоков. Часть из них формируется на основании межличностного взаимодействия и отслеживается искином. Он рандомно вносит предложения, администрация рассматривает.

— Занятно… Спасибо.

Он морщится и продолжает:

— Ты готовишься к следующему туру чемпионата?

— Да.

— Четыре. Мне не хотелось бы, чтоб на турнире участник от моей школы щеголял рейтингом уголовника, выпущенного по амнистии.

Кажется, теперь мозаика сложилась. Почти.

— Пятое и последнее. Чтобы ты ни думал обо мне, я всегда стараюсь быть объективным. Раньше Виктор Седьков был кучей навоза, которую все старались обойти. Соответственно, он сам себя лишал почти всех возможностей роста.

— Страшно представить, как вы сейчас финишируете.

— Мне сделали предложение, — Трофимов неопределённо тычет пальцем-сарделькой в потолок. — Для тебя. Его суть: если ты добираешься хотя бы до пяти сотен рейтинга в обозримом будущем и продолжаешь выигрывать в кибер, то можешь претендовать на грант в первом лицее при Университете. Успешно претендовать, — подчёркивает он.

А вот тут у меня даже давление повышается: это очень серьёзный шанс, больше восьмидесяти процентов, усесться на грант уже в самом универе после школы. Вторым этапом.

Память предшественника услужливо сообщает: тот лицей — для реально одарённых. О нравах там предыдущее тело ничего не знает, но сама возможность является привлекательной даже для кого-то с фамилией Хамасаки, не то что Седьков.

Типа, ещё более высокая кузня молодой элиты. По факту, неполноценные студенты первого курса Императорского Университета Токио (филиала) — если ориентироваться на их учебную программу.

Завуч неверно истолковывает мою мимику (видимо, отключил расширения):

— Даже если ты не пролезешь оттуда на грант в сам Императорский, в тот же Технологический войдёшь как сыр в масло, без экзаменов! — Он вдруг начинает нервничать ни с того, ни с сего. — Седьков, ты что, не понимаешь?! Это очень хорошее предложение в твоей ситуации! Тебе гарантируют проведение туда! Очень серьёзные люди! Даже я не могу устроить туда своего ребёнка!

У него и дети есть? День откровений.

— Простите, сейчас вас не до конца понимаю. Почему вы так нервничаете?

— Да потому что тебе реально пох*й! — взрывается он окончательно.

Так и говорит, дословно.

— Потому что ты реально готов уехать на луну или в третью категорию! — брызги слюны уже привычно летят изо рта светила педагогики, отлично видимые на фоне света из открытого окна. — Потому что у меня нет на тебя рычагов влияния! Потому что ты объявил вендетту Али на весь город! А сделать с тобой ничего нельзя! Законно…

После последнего слова он осекается и прикусывает язык.

— Это отступные от семейства судьи, — я не спрашиваю, а констатирую. — Рашид зассал сегодня перед школой. Его родня очень быстро отреагировала. Если сотрудника нельзя уволить, но нужно убрать, его можно перевести или повысить — такой вот парадокс. Отец рассказывал.

— Будь неладен твой отец, — выплёвывает Трофимов. — И ты вместе с ним. — Затем неожиданно сдувается. — Да. Это откупные, чтоб ты забыл о своих десяти тысячах, или сколько там. Чтобы ты и рта не раскрывал о любых файлах на сервере нашей школы!.. в том числе об этом! Чтобы ты уе*ал наконец-то с глаз моих в университет, а перед этим — в заведение, которое тебе это гарантирует! И ЭТО ВСЁ — ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ДЕЛО РУК РОДСТВЕННИКОВ ТОГО РЕБЁНКА, КОТОРОГО ТЫ ЦИНИЧНО УНИЖАЕШЬ ПЕРЕД ВСЕМИ!

Он залезает во внутренний карман пиджака, достаёт бумажник. Извлекает из него две купюры по десять тысяч и звонким хлопком припечатывает передо мной:

— Не мои, не переживай. Я бы тебе и говна на лопате не дал… Это ОТТУДА. Возьми и делай, как говорят! Удачи в высшем учебном заведении! — последнюю фразу он буквально выплёвывает.

— Спасибо, что напомнили. — Вздыхаю и достаю свой допотопный телефон.

С него блокирую личный счёт в графе "Поступления от внешних источников": теперь никто не сможет всучить мне ни цента через онлайн-банк.

— Спасибо за участие в судьбе, сенсей. — Не притрагиваясь к деньгам на столе, обхожу его по дуге и топаю на выход.

От двери оборачиваюсь:

— Я сам. И с Рашидом разберусь сам, а лишнего мне не надо. И вашу школу закончу сам — если получится всё, что хочу.

— Ты пойдёшь в лицей?! — великий педагог краснеет до состояния отварной свеклы.

— Нет. Спасибо большое за помощь. Мне комфортно здесь. Очень жаль, что не могу вернуть рейтинг, но я что-нибудь придумаю.

Захлопываю дверь снаружи