— Знаешь, Эскер, — сказал офицер. — В юности я почему-то представлял боевых магов именно такими.

Я улыбнулся в ответ и почему-то почувствовал себя ужасно смущенным. Потоптался на месте, привыкая к наряду. Тяжеловато, но жить можно. Во всяком случае, не чувствовал себя кастрюлей, как в первый раз.

Перед сном мы еще успели выпить по кружечке вина. Сели на лавку в пустующем обеденном зале. Разговор не заводили, лишь перекинулись парой ничего не значащих фраз. Минут через десять к нам присоединился Рол и, неожиданно для меня, Маэрдир. Мечник успел выздороветь к моему возвращению. Воин кивнул мне как ни в чем не бывало. Дружески хлопнул по спине — мол, я с вами, никуда не денусь. Начали вместе, вместе и закончим поход. Иг так и не появился. Феран проворчал, что он готовится к бою, медитирует и настраивается. Я покивал. Но про себя подумал, что маг просто-напросто не захотел лицезреть мою персону. До сих пор дичился меня и тихо ненавидел.

Мы допили вино и дружно пошли в казарму.

Койка показалась мне жесткой и холодной. Я не стал раздеваться по совету Рола, лег в доспехах. Ведь вставать ни свет ни заря, возможно, даже по тревоге. Укрылся тонким одеялом и уставился в потолок. Мысли постепенно утихли до комариного писка. Я утонул в сонном спокойствии, поплыл в теплом нежном молоке отдыха и забытья.

— Боги, как же холодно! — проворчал Маэрдир. Мечник протянул руки над маленьким костерком, стал растирать посиневшие пальцы, чтобы разогнать кровь. Я хмуро посмотрел на его серое лицо. Губы бледные, как у покойника, под глазами черные круги. Мечника лихорадило, но он какого-то Мрона пошел на баррикады. Понятно, что каждый клинок на счету, но ведь воин долго не протянет, свалится от слабости.

Я осторожно присел рядом. Прошептал лечащее заклинание и накрыл его руку своей. Мечник охнул от неожиданности, едва не растянулся навзничь. Лицо порозовело, а в глазах вспыхнули яркие искры. Воин не удержался, заулыбался от блаженства. На меня посмотрел с огромным изумлением. Открыл рот, чтобы выразить восторг, но я скорчил злую рожу, поднес палец к губам. Маэрдир округлил глаза, но кивнул и промолчал.

— Теперь будет лучше, — спокойно сказал я.

— Да, гораздо! — с жаром согласился мечник, благодарно посмотрев на меня.

Я кивнул ему, встал и огляделся.

Над головой ярко сияло солнце. На фоне белых перьевых облаков мелькали стремительные силуэты птиц. Глаза слепило сверкание снега и льда. Замечательный зимний денек, веселый и приятный. В такой хорошо бегать с друзьями по улицам города, кидаться снежками, кататься на санях, смеяться и кричать. А потом ворваться в теплое нутро трактира, пить горячее вино или чай, отогревать заиндевевшие пальцы и покусанные морозцем щеки.

Над заснеженными кронами далекого леса поднимались толстые столбы дыма, оттуда доносился отдаленный гул.

Там словно возилось громадное чудовище. Постепенно просыпалось, зевало, искало, чем бы закусить с утра. Это имперская армия готовилась к бою. Я передернул плечами, постарался туда не смотреть. Было как-то не по себе. Не верилось, что скоро придется сражаться, проливать кровь.

Солнце пригревало, ветра почти не было. Я встал так, чтобы ласковые лучи били в лицо, понежился в приятном тепле. Быстрей бы весна. Надоело мерзнуть и мокнуть. Хотелось увидеть сочную зеленую травку, вдохнуть полной грудью воздух, напоенный ароматами жизни.

Рядом сухо щелкнуло. Сонный усатый арбалетчик взводил тетивы на оружии, раскладывал толстые железные стрелы пред собой. Воин почувствовал мой взгляд и поднял голову.

— Что, магик, повоюем? — спросил он и подмигнул.

— Повоюем, — согласился я. Удобней перехватил посох и поправил ножны.

Стрелок ухмыльнулся. Высунув язык от усердия, вновь принялся за арбалет. Тетивы стальные, очень тугие. Лишь с помощью системы воротов, блоков и шестерен и можно натянуть. Зато и пробивная сила гораздо выше, чем у обычных арбалетов. Залп из такого оружия останавливает рыцарскую конницу на полном скаку.

Я скользнул взглядом вдоль укреплений. Блестели кольчуги, шлемы, клинки. Суетились воины. Одни точили и без того острые мечи. Другие таскали вязанки стрел, бочонки с зажигательной смесью для ручных огнеметателей. Третьи просто грелись у костров, пили чай. Невдалеке возились маги, заряжали и разогревали большой огнеметатель. Оттуда несло противным запахом горелого масла, гремели плохо смазанные шестерни — орудие предварительно нацеливали на линию леса. Гладкий длинный ствол возвышался над укреплениями, словно обелиск.

Страшное напряжение повисло над войском Свободных Земель. Люди улыбались, старались шутить. Но бодрость выходила какая-то наигранная, ненастоящая. На какое-то время общее настроение проникло и в меня, подчинило себе разум. Я застыл на месте. Попытался вздохнуть, но не смог. Медленно поднял руку, провел пальцами по щеке. Прикосновение мягкой кожи перчатки и холодных железных пластин помогло прийти в себя.

«Главное — не позволить страху сковать тело, — подумал я. — Трусы и обезумевшие герои погибают первыми. Нужно действовать расчетливо, по уму. Нельзя, чтобы эмоции победили».

Я перегнулся через ограду. Земляной вал был невысокий, но довольно крутой. Утыкан кольями, как спина ежа. Чуть дальше прятались волчьи ямы, скрытые ловушки. Главная сила скифрцев — рыцарская конница. Но тут она умоется кровью. Пехотинцев встретят залпы из арбалетов, копья и мечи. У нас преимущество в более выгодной позиции. Правда, у имперцев тоже могут быть свои сюрпризы. Лично меня беспокоили служители. Помню ту мощь, с которой они гнали меня по полю. Долбили Высшей Магией с завораживающей легкостью. Тут уж придется постараться мне и тем боевым магам, что есть в рядах бойцов.

— Ну что, бойцы? Готовы к сражению? — раздался голос Ферана за спиной.

Я обернулся, кивнул лейтенанту. Командир был бодр и весел. Словно не к бою готовился, а вышел на прогулку. На Феране были тяжелые и толстые доспехи. Но, к моему удивлению, воин двигался легко и стремительно, словно одетый в легкую полотняную рубашку. Темные глаза лихорадочно сверкали из-под приподнятого забрала, полные губы кривились в нервной улыбке.

Феран прошелся вдоль нашего участка. Поговорил с каждым. С кем-то шутил, другим что-то с жаром доказывал, подбадривал. Кому-то отвесил сочную оплеуху, обругал за лень и дурость. Хороший командир — находит подход к каждому человеку.

— Ну а ты как, Эскер? — спросил Феран.

Лицо у лейтенанта раскраснелось, по щекам ползли капли горячего пота. Феран везде старался успеть. Еще до рассвета побывал на совещании у Максимуса, потом прибежал в казарму, поднял нас ни свет ни заря. Вывел на наш участок вала, организовал доставку боеприпасов. Все утро командир метался по неотложным делам и лишь сейчас вновь присоединился к нам.

Мое внимание привлек блеск. Я бросил быстрый взгляд вправо и заметил Рола. Маленький следопыт застыл невдалеке, нюхал воздух и беспокойно щурился на солнце. Непроизвольно ощупывал перевязь с метательными ножами, проверял затяжку ремней. Доспехов на нем почти не было, лишь кольчуга и поножи. Даже шлем-барбют отложил, подставил гладкую лысину солнцу и ветру. Было ясно: Рол, как и я, надеется на подвижность, а не на крепость стали.