– Дело обычное! – возражали те. – Мы ведь такие же купцы, как и вы. Стоит ли говорить о какой-то несчастной сотне фиников?!

Поблагодарив их, носильщики зачерпнули вина и вначале поднесли по чашке управляющему и Ян Чжи. Однако Ян Чжи от вина отказался. Тогда выпил управляющий, за ним начальники охраны, а затем уже и все остальные накинулись на кадушку и вмиг опустошили ее.

Ян Чжи, который также томился от жажды, хоть вначале и отказывался, увидев, что все выпили и остались невредимы, не утерпел, взял черпачок и отхлебнул половину, закусив финиками.

Торговец сказал им:

– Так как один из купцов уже выпил черпак, и вина в кадушке осталось немного меньше, я сбавлю за нее полсвязки монет.

Когда носильщики расплатились, виноторговец, сосчитав деньги, поднял на плечо коромысло с пустыми кадушками и ушел, по-прежнему напевая свою песенку.

А семеро купцов стояли под соснами и, наблюдая за носильщиками, то и дело выкрикивали:

– Еще один свалился! Тот тоже!

Люди Ян Чжи чувствовали, как у них тяжелели головы и подкашивались ноги. Уставившись друг на друга, они, как подкошенные, валились на землю.

Тут семеро мнимых братьев быстро выкатили из лесу свои тачки, сбросили на землю лежавшие в них финики и вместо них нагрузили одиннадцать коромысел драгоценностей. Увязав и покрыв как следует груз, они с веселым шумом покинули перевал.

Ян Чжи лежал весь расслабленный, не в силах подняться с земли и громко стонал в отчаянии. Остальные были не в состоянии ни подняться, ни шевельнуться, ни даже сказать слово, лишь смотрели широко раскрытыми глазами, как семеро купцов забрали драгоценности и увезли их.

Кто же, по-вашему, были эти семь купцов, торговавших финиками? Да не кто иные, как староста Чао Гай, У Юн, Гун-Сунь Шэн-Лю Тан и три брата Юань. А виноторговца изображал Бай-шэн, по прозвищу Дневная Крыса. Вы спросите, как удалось им подмешать в вино снадобье? А вот как. Когда Бай-шэн пришел на Хуанниган, в обеих кадушках у него было хорошее вино. Но после того, как осушили первую кадушку, Лю Тан умышленно открыл вторую и хлебнул оттуда вина с тем, чтобы рассеять всякие подозрения. После этого У Юн пошел в лес, достал зелье и, положив его в черпак из кокосового ореха, сделал вид, что хочет еще зачерпнуть вина. На самом же деле, когда он опустил черпак в кадушку, зелье смешалось с вином и в нем растворилось. А когда У Юн поднес вино к губам, Бай-шэн выхватил у него чашку и вылил вино в кадушку. Так они осуществили задуманный У Юном план, который стал известен под названием «хитростью добыть подарки».

Ян Чжи выпил меньше, чем остальные, и поэтому пришел в себя скорее. Он с трудом поднялся с земли, чувствуя себя очень нетвердо на ногах, и оглядел своих людей: у всех изо рта текла слюна, и ни один не мог даже пошевельнуться. Тогда Ян Чжи с негодованием сказал:

– Вот и пропали подарки ко дню рождения. Как же я вернусь к правителю области Лян Чжун-шу?! Не нужны мне теперь эти бумаги, лучше изорвать их. Что эти люди наделали! У меня есть семья, но я не могу вернуться к ней. У меня есть родина, но нет в ней для меня пристанища. Куда же мне теперь деваться? Лучше умереть здесь, на этом перевале!

С этими словами он подоткнул полы халата и приготовился броситься в пропасть.

Вот уж поистине говорится:

Смотри: молодой и отважный, стоит он

Над пропастью смерти своей:

Так цвет облетает, едва распустившись,

От буйных весенних дождей.

Все ближе и ближе конец его жизни,

Мгновенья уже сочтены:

Так мерзнет под инеем гибкая ива

При свете девятой луны.

О дальнейшей судьбе Ян Чжи, который искал смерти на Хуаннигане, вы, читатель, узнаете из следующей главы.

Глава семнадцатая

Лу Чжи-шэнь нападает на гору Эрлуншань и с помощью Ян Чжи овладевает монастырем Баочжусы —«Драгоценной жемчужиной»

Итак, на перевале Хуанниган у Ян Чжи хитростью отобрали подарки, которые он вез ко дню рождения сановника, и после этого он решил, что лучше умереть, нежели снова показаться на глаза правителю Лян Чжун-шу. Он совсем уже собрался броситься со скалы в пропасть, когда в голову ему вдруг пришла мысль, заставившая его остановиться.

«Родители мои дали мне жизнь, – подумал он, – и я вырос крепким и здоровым. С малых лет я постиг восемнадцать видов военного искусства. Так неужели я должен умереть так нелепо?.. Чем мне сейчас искать смерти, не лучше ли подождать, когда она сама за мной придет? А там посмотрим, что делать дальше».

И он вернулся к своим спутникам. Они смотрели на него широко раскрытыми глазами, но ни один не мог подняться на ноги. Ян Чжи обругал их и сказал:

– Все это произошло лишь потому, что вы не послушали меня. А теперь вот и я впутан в это дело.

Он поднял лежавший под деревом меч, подвесил к поясу кинжал и, убедившись, что ничего не забыл, тяжело вздохнул и покинул перевал.

Лишь ко времени второй ночной стражи стали приходить в себя и остальные. Один за другим они подымались на ноги, горько жалуясь на свою судьбу.

– Не слушались вы добрых советов военачальника Ян Чжи, вот и меня, старика, погубили, – сетовал убитый горем управляющий.

– Почтенный господин! – отвечали они. – Теперь уже горю не помочь, и нам остается лишь обсудить, как быть дальше.

– Да что вы можете придумать? – отмахнулся управляющий.

– Нечего и говорить, вина, конечно, наша, – отвечали носильщики. – Но ведь недаром еще в старину говорили: «Когда человека охватывает пламя, он сам старается погасить его. Если оса забирается под одежду, – одежду надо сбросить». Будь командир Ян Чжи здесь, мы, конечно, не смогли бы оправдаться. Ну а раз он ушел неизвестно куда, то почему бы нам по возвращении не свалить всю вину на него? Мы можем сказать правителю Лян Чжун-шу, что всю дорогу Ян Чжи издевался над нами, бранил, избивал и притеснял нас так, что мы даже вздохнуть боялись. А потом он сговорился с разбойниками, напоил нас зельем, связал и, забрав все драгоценности, скрылся.

– Пожалуй, вы дело говорите! – согласился управляющий. – Завтра же заявим местным властям обо всем, что с нами произошло, и оставим здесь двух начальников охраны, которые вместе с чиновниками будут расследовать это дело и разыскивать виновных.