– Аборики, оказывается, родственное нам племя, – объяснил варагесец, коротко поговорив с пленником. – Они когда-то ушли с Сурожского моря, но не на запад и юг, а на север, в Рипейские горы, а с гор уже по Яику спустились сюда.

Звали пленника Бавидо. Он был каменных дел мастер, вытачивал из дорогого зеленого камня шкатулки, чашки и вазы. В Хемоде, по его словам, тысяча воинов, всевозможных припасов у них больше чем на год, а при необходимости они всегда могут пополнить их, отправившись на своих лодках на Торговый остров в дельте Яика. За что они так казнят кутигурских детей? А за дело. Кутигуры уже второй год истребляют все их береговые посевы пшеницы, овса и ячменя, а этой весной убили хемодских переговорщиков, вот и решили отомстить так, чтобы навсегда запомнили.

Дальше князь слушать не стал, отправился за объяснениями к Калчу.

– Что же ты мне не сказала, что вы убили их переговорщиков? – спросил, гневно глядя на тысячскую.

– Убили потому, что они этого заслужили, – невозмутимо отвечала Калчу. – Ты бы тоже их казнил на нашем месте. Так дерзко, как они, еще никто не говорил с нашим каганом.

– Ты понимаешь, если бы я сразу узнал об этом, никакого бы похода сюда не было. Мои воеводы и воины никогда не согласились бы помогать тем, кто убивает послов.

– Разве ты сам вчера не видел, что они делают с нашими детьми, и только что ты сам наградил своих воинов за спасение одной-единственной девочки?

Пробить эту стену непонимания было невозможно.

Как бы там ни было, а осаду отменять, особенно после смерти Леонидаса, было уже поздно.

– Что делать с мертвяками? – спросил Корней.

– Порубить на куски, зарядить в пращницу и отправить назад в Хемод, – распорядился князь.

Этому неожиданно воспротивился Сигиберд:

– Нельзя так поступать, князь. Не оскверняй свои знамена. Аборики уже слышали о тебе. Я могу попробовать договориться с ними о мире.

– О каком мире? О выплате нам отступной дани? Мы сами ворвемся туда и все возьмем.

– Возьмешь не ты, а кутигуры. Заодно они полностью разрушат Хемод. Ты же хотел тут жить и покупать шерсть. Хочешь, чтобы рядом жили не искусные ремесленники, а дикие пастухи?

Дарнику самому уже приходило все это в голову, но он рассчитывал, что сумеет захватить в плен достаточно хемодских мастеров, которые передадут команде Ратая все свои умения и навыки. Однако в доводах Сигиберда было больше смысла.

– Хорошо, – уступил варагесцу князь. – Тела закопать, а головы выставить на пиках городу на виду. Про мое знамя рядом тоже не забудь.

Против такого Сигиберд не возражал. И рядом с тремя пиками с насаженными головами на одной из пращниц было прикреплено Рыбное знамя. Необходимости скрывать себя больше не было, и повсюду среди осаждающих замелькали дарникские и ромейские блестящие стальные шлемы с развевающимися султанами.

Теперь главной задачей было не прекращать работу хотя бы одной Пращницы. К той, на которой возвышалось знамя, свезли все имеющиеся камни и десять кутигурских телег отправили по окрестностям на поиск любого вида камней, включая мелкий щебень. Ратая же князь направил на левый берег, с тем чтобы он сделал оттуда несколько пристрельных выстрелов из пращниц, дабы показать аборикам, что беззубая кутигурская осада для них уже полностью закончилась, дальше будет настоящая осада по-дарникски. Двести ополченцев с лопатами и кирками были загнаны в окопы вести траншеи от безопасной черты как можно ближе к воротам. В них князь хотел разместить несколько камнеметов и сосредоточить силы для главного штурмового броска.

Сигиберд продолжал настаивать на переговорах с Хемодом. Дарник его осаживал:

– Нам пока еще не с чем идти на эти переговоры. Аборики должны для них получше созреть и сами запросить мира.

Кутигуры после первого урока, преподанного на их глазах непобедимому врагу, окончательно признали главенство князя над осадой Хемода, и Дарник как следует этим воспользовался. Приказал собрать по стану все кожаные бурдюки для воды какие есть. Потом вместе с кутигурскими сотскими повел первые пять сотен ордынских воинов к броду и велел с надутыми воздухом бурдюками преодолевать реку туда и назад. Сначала на мелком месте, потом там, где поглубже, и наконец на глубине и с оружием.

– Мое дело разрушить стены Хемода, а резню там вы будете устраивать сами, – перевели его слова и сотским, и простым ордынцам.

С этим трудно было не согласиться, и кутигуры добросовестно принялись готовить себя к первому штурму, который Дарник назначил на следующий день. Собрав архонтов и кутигурских тясячских, он объяснил им, что сначала всем им предстоит переправиться на соседние с Хемодом острова, как следует там окопаться, перевезти туда камнеметы и, как только в городских стенах появятся проломы, – с трех сторон идти на приступ Хемода. Никто против такого плана не возражал.

Когда стало смеркаться, Рыбья Кровь вызвал к себе лурских сотских и объяснил им их ночное задание. Как только стемнеет, бортичи заберут с ристалища всех убитых людей и лошадей, выроют камнеметы и отойдут к стану. Пращница со знаменем будет продолжать стрелять всю ночь. Аборикам непременно захочется ее уничтожить, и они вышлют отряд с топорами. Первая сотня луров должна хорошо затаиться в окопах и встретить абориков уже возле Пращницы. Если им на выручку аборики пошлют второй отряд, тогда им в бок должна ударить вторая сотня луров. Если первый отряд абориков будет маленький, вторая сотня из засады не выходит, дает первой сотне самой справиться с хемодцами. И пусть луры берут как можно больше пленников. Сейчас специально для них повсюду собирают все сети и мотки веревок. Бросайте все это на абориков и сразу вяжите их. За каждого пленника будет награда. А еще, чтобы не перепутать в ночной рукопашной своих и чужих, повяжите себе на шею и кисти рук белые ленты.

Заданием остался недоволен только сотский второй сотни: а вдруг его отряду вообще не придется сражаться?

– Зато при переправе на острова твоя сотня пойдет первой, – утешил его князь.

Как все планировалось, почти так и случилось. С той лишь разницей, что аборики пошли в атаку сразу двумя отрядами. Из проток между островами бесшумно выплыли хемодские лодки, с них сошли на берег больше ста бойцов и с двух сторон устремились к Пращнице. Появление луров из-под земли прямо в их рядах стало для латников полной неожиданностью. Тяжелым и неповоротливым, им трудно было отбиваться от быстрых и ловких горцев, привыкших именно к такому виду рукопашной. Поняв по звукам, что схватка идет нешуточная, вторая сотня луров бросилась своим на выручку. Хорошие доспехи спасали абориков от смертельных ударов, но вовсе не от сетей и мотков веревок, а упав, латник подняться уже не мог. Из ворот спасать своих вышел и третий отряд абориков. Как потом оказалось, опустив подъемный мост, они просто положили на остов сгоревших мостков новые доски и по ним перешли на берег.

Не дремали и дарникцы. Корней в конном строю уже скакал со своей дозорной сотней. В общем, схватка вышла что надо. Поняв, что численное превосходство не в их пользу и неожиданность вылазки не сработала, аборики стали быстро отступать, панического бегства не было, но сутолока у ворот и лодок получилась порядочной. Мечами отбиваться от всадников с пиками и сулицами было невозможно, и часть хемодцев поневоле бросилась к городу вплавь; выплыть в доспехах, хоть и на короткое расстояние, удалось не каждому, поэтому успех луров и дозорной сотни был полным. Корнею со своими дозорными удалось даже захватить одну из лодок, которую он тут же увел с собой вниз по течению.