litbaza книги онлайнИсторическая прозаКлод Моне - Мишель де Декер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 78 79 80 81 82 83 84 85 86 ... 98
Перейти на страницу:

Помню, как в молчании мы выходили из дома покойного. Больше всего меня поразило тогда именно это общее молчание, столь непривычное… Мне скажут, что оно было вызвано обстоятельствами… Разумеется, я это понимаю. Но оно казалось мне более глубоким и более значительным, чем обычная тишина траурной церемонии. Мы молчали потому, что навсегда замолчал тот, кого мы хоронили. Великий спорщик перестал слышать окружающих, и они все никак не могли прийти в себя от этой мысли.

Понемногу это ощущение проходило. Когда траурная процессия двинулась в путь, люди снова начали потихоньку переговариваться. Кто-то шепотом задавал вопрос, получая на него короткий ответ… И все вздыхали, громко вздыхали. Был ли то вздох облегчения?

Я прислушался к некоторым разговорам.

— Сколько ему было лет?

— Семьдесят!

— Кхе-кхе…

— Как вы думаете, какая у него лучшая книга? На мой взгляд, это „Голгофа“…

— „Дневник горничной“.

— Да, конечно, и еще „628-Е8“.

— Не спорю, не спорю… Но все же он хватил через край! С Гогеном, например. Все же это великий человек… Да и с другими тоже… Согласитесь, Шарден и Грез… Да и Фантен-Латур…

— Что бы он там ни говорил, а Мессонье — художник, и притом великий художник! У меня у самого есть две картины Альфреда Ролла и один эскиз Корно. По моему мнению, они стоят всех Ренуаров на свете…

Справа и слева до меня доносилось: „Нет, дорогой мой, а я вот считаю…“, „Да поймите вы, я убежден, что…“, „По-моему, это…“, „Я придерживаюсь мнения…“, „Спорить готов, что…“

Постепенно шум разговоров слился в ровный гул. Присмотревшись, я обнаружил, что процессия разбилась на пары и каждый говорил, стараясь убедить в чем-то своего собеседника. И хотя говорить приходилось вполголоса, спор шел весьма оживленный.

К счастью, мне не нашлось пары. Вскоре я перестал вникать в то, о чем говорили вокруг, слышал только гул голосов. Мы прошли уже половину пути, когда кто-то взял меня за руку. Это был Клод Моне.

Он выглядел сердитым и настойчиво тянул меня в сторону.

— Уйдем! Уйдем отсюда!

Я видел, что он не в силах провожать Мирбо до могилы. А ведь он очень любил его — так же, как и я. Я не понимал, что с ним. И вот мы остались вдвоем на тротуаре, охваченные чувством одиночества, но главное — подальше от остальных».

«Стоя под хмурым зимним небом с обнаженной головой, этот сильный и искренний человек плакал, — написал в журнале „Ренессанс французского искусства“ Жорж Леконт. — Из глаз его, хранящих потрясение горя, катились слезы, пропадая в длинной, уже совершенно белой бороде…»

После похорон Мирбо прошло всего полгода, когда умер Дега. Постаревший автор «Танцовщиц», превратившийся к этому времени в «слепого, передвигающегося на ощупь патриарха», приезжал к Моне, когда хоронили Алису. В августе того же года умер старший брат художника Леон. Промышленник из Маромма, с которым Моне успел окончательно рассориться, умирал долго и мучительно. Насколько нам известно, Клод не поехал хоронить руанского химика, так что последнего примирения над могилой брата, скончавшегося на 82-м году жизни, так и не состоялось. Однако ранней осенью, когда нимфеи готовились к долгой зимней спячке, он неожиданно решил совершить путешествие по нормандскому побережью и посетить места, с которыми у него было связано так много воспоминаний, — места его былых битв с собой и палитрой. Онфлер, Гавр, Дьеп, Эгрета, Ипор, Пурвиль… Настоящее паломничество! Вот мрачное здание коллежа в Майре, в котором преподавал папаша Ошар, убежденный, что писать следует так, как писали в Средние века, и никак иначе… Вот лавка симпатяги Гравье, выставлявшего в своей витрине его первые работы… Здесь он гулял вместе с Буденом, любившим глядеть в небо и восторгаться его красотой… Здесь он встречался с безумным Йонкиндом, и с не знавшим устали Курбе, и с утомленным жизнью Дюма-отцом, и с прекрасной Эрнестиной… Где-то здесь с лаем бегала собачонка, принадлежавшая владельцу постоялого двора и казино… Ностальгия.

Глава 31 ПОБЕДА

«Если вы не против, я загляну к вам, чтобы пригласить вас на обед в Живерни, в среду днем…»

«Мы договорились, что в будущую пятницу обедаем в Бернувиле. Возьмите с собой вашу милую дочь…»

«Не желаете ли в среду пообедать со мной в Бернувиле? Берите с собой всех домочадцев. Я собираюсь порыбачить, так что вы можете принять участие в рыбалке и вытянуть пару-тройку осетров…»

Моне так и не привык пользоваться телефоном. К счастью для нас, ибо в противном случае содержание этих его записок, адресованных Клемансо, так и осталось бы нам неведомым.

По большей части голубые бланки этих писем, отправленных по пневматической почте, датируются предвоенными годами, самое позднее — 16 ноября 1917 года. После этого времени Клемансо, взявший в свои руки бразды правления государством, вряд ли мог бы часто навещать друга в Живерни.

Впрочем, незадолго до того, как палата оказала ему доверие, отдав ему подавляющее большинство голосов — 458 против 65, он все-таки сумел провести денек в гостях у художника, под сводами аллеи в его прекрасном саду.

«Разговор шел о войне, — вспоминает секретарь Клемансо Жан Марте, приезжавший в Нормандию вместе с ним. — Рядом с экспансивным Клемансо, который весь пылал благородным негодованием, ни минуты не стоял на месте, оживленно жестикулировал, потрясал своей тростью и говорил на повышенных тонах, Моне казался особенно спокойным. Он шел неторопливо, время от времени тихим голосом подавая ту или иную реплику.

— Так что же там с войной? Что происходит?

— Война?! — восклицал Клемансо. — Все очень просто! Есть солдаты, фронтовики! Они достойны всяческого восхищения! Это прекрасные люди! Их величие превосходит любое воображение! И есть все остальное… И это остальное не стоит ни гроша! В парламенте разброд! Правительство? Мой галстук способен управлять лучше, чем это правительство! А общественное мнение? Тупая толпа, вся во власти собственных заблуждений…

— Ну и? — не отставал Моне. — Чем это все кончится?

На это Клемансо лишь разводил руками, выражая крайнюю степень отчаяния. Некоторое время все молчали.

— Но ведь это же ужасно! — подала голос падчерица Моне.

Разговор возобновился.

— Ну а что американцы? Они вступят в войну? А англичане и русские? Они пойдут до конца?

У Моне, судя по всему, было довольно-таки упрощенное представление о происходивших событиях.

— Вот несчастье-то! — говорил он. — Хорошо еще, что у нас есть вы!

— И вам от этого легче? — удивлялся Клемансо. — Ну ладно, нам пора!

Моне с падчерицей проводили нас до автомобиля. Мы уехали».

Годом позже, когда энергичный Клемансо удостоился от сограждан звания Отца Победы, он снова приехал посмотреть на нимфеи. Вот как рассказывает о том дне, когда друзья снова увиделись, Саша Гитри:

1 ... 78 79 80 81 82 83 84 85 86 ... 98
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?