– Понял, сэр. Спасибо, сэр. Уилл, пропусти его немедленно.

– Да, сэр.

Вот так. Немного практической психологии, и не более того. Теперь эти ребята, даже если я и вызвал у них подозрения, будут звонить не в штаб и докладывать о случившемся, а будут пытаться связаться со своими семьями, чтобы спасти их. И это будет правильно, самое время – сматываться…

За блокпостом было свободно, на коротком отрезке до аэропорта я развил семьдесят миль в час. На стоянку влетел с визгом и чуть ли не совершил ДТП. Какой-то козел бросил свою машину прямо поперек дорожки.

В таких случаях правила простые. Группу никогда не засвечивают заранее, контактеры должны знать друг друга в лицо. Приехать должен был кто-то знакомый, тот, кто меня хорошо знает и не спутает с другим человеком ни при каких обстоятельствах. Кто это может быть? Из экипажа? Из Персии? Из разведки?

Я не знал, кто это будет, я знал только одно – все, что мне остается, – это ждать. И делать это лучше в новом терминале Титерборо, тем более что там хороший кондиционер есть и в общем зале ожидания. Уютно тут…

– Сэр. Извините, не подскажете, который сейчас час?

Я обернулся. Мать твою…

– По какому времени? По местному? Или тебя интересует время Западного побережья, а, парень?

Спецназовец кивнул. Лет тридцать с небольшим, легкая куртка, которой так хорошо скрывать оружие. Слишком темная для белого кожа, в которую навсегда въелся загар. Его я помнил… хорошо помнил. Тегеран, с две тысячи второго по две тысячи четвертый. Зовут Александр, из казаков, но родился на Ближнем Востоке. Это я его представлял к «Святому Владимиру» за одну спецоперацию в горах – и это был последний документ, который я отправил в Санкт-Петербург в качестве Наместника.

– Местное, сэр. Тут можно раздобыть такси?

– Наверное…

Добираться из Нью-Йорка до Вашингтона мы решили наземным транспортом. На поезде – медленно, и не все провезешь, на самолете – уже слишком рискованно. Мы понимали, что максимум, что осталось до того, как начнется, – пара дней. А вероятнее всего, не более нескольких часов.

Над гаванью Нью-Йорка кружил полицейский вертолет с двумя пулеметами, еще один летал над самым портом. Найдя зону бесплатного Wi-Fi, я с ноутбука зашел в Интернет и узнал, что примерно шесть часов назад был объявлен красный уровень террористической угрозы на всей территории страны…

Что это значило, несложно было догадаться. Это как у фокусника – две руки, одна в белой перчатке, другая в черной. Белая отвлекает внимание непонятными манипуляциями, черная – проводит трюк.

Зайдя на другой сайт – германский, – я нашел дополнительные инструкции, что делать дальше. Потом удалил информацию о моей интернет-активности из памяти. Допил кофе, из-за которого, собственно, ресторатор здесь и предоставлял бесплатный доступ в Интернет, вышел на улицу. «Прикомандированные» потянулись за мной.

– Идемте сюда… – я углядел место, своего рода затон в людской реке, там стояли огромные контейнеры с мусором и омерзительно воняло. – Значит, в стране объявлен красный уровень террористической угрозы. Вам понятно, что это такое?

– Да, сэр, – ответил старший группы прикомандированных. Am English у него был хорошим, даже слишком хорошим для современной Америки, где язык за последние тридцать лет сильно разбавился испанизмами, негритянским сленгом, ругательствами и уголовным жаргоном. Его в свое время явно учили «работать под военного», справлялся он с этим успешно, но здесь и сейчас, на улицах Нью-Йорка, это ничего не значило.

– Забудьте это обращение ко мне… хотя нет, пока забывать не стоит. Но вот правила запомнить стоит. Не следует вставать, когда я встаю, идти, когда я иду, и вообще делать все, как будто вы в армии. Это очень заметно со стороны и вызывает вопросы, люди здесь после событий – нервные и могут вызвать полицию. А с полицейскими из антитеррористической оперативной группы, думаю, не стоит знакомиться. Ведите себя как туристы, смотрите по сторонам, чем-то восхищайтесь, покупайте мелочи, мороженое с лотков… в общем, развлекайтесь. Но не упускайте из виду меня.

Сказав это, я задумался – на туристов они все же не слишком похожи. В туристические поездки обычно ездят семьями или парочками, а тут…

Боже, какой я кретин. Ну конечно же! Под такой легендой мы, с незабвенной памяти лейтенантом Греем, офицером британского САС, проехали половину Англии, притом на нас был розыск! И никто и внимания не обратил, а если обратил, то плюнул вслед.

Конечно же!

– Значит, так. Задача на ближайшие тридцать минут – возвращайтесь туда, где мы только что были, закажите кофе и сандвичи. Я скоро появлюсь, контрольное время – два часа. Понятно.

– Понятно.

– Ты откуда?

– Из Калифорнии, Сан-Франциско. Мы все по документам из Калифорнии.

– Лучше всего в таком случае сказать просто – о’кей.

Магазин принадлежностей для секса я нашел через полчаса, здесь они встречались намного чаще, чем в Российской Империи, причем везде, а не в строго отведенных местах, разрешалась их реклама и красочное оформление витрин. Этот был из средних, располагался он прямо фасадом на улицу, в витрине были манекены в «специальном белье» и две больших плазменных панели «Магнавокс», на которых демонстрировались эротические фильмы – порнографические все же так было демонстрировать запрещено, хотя они составляли основной ассортимент магазинного товара. Но все равно если бы такой магазин открылся… к примеру, в Москве, то не знаю, что произошло бы раньше, либо камнями закидали бы, либо пришел исправник и закрыл магазин, а его владелец был бы через несколько дней подвергнут порке в местной пожарной части.

Прикинул, какой акцент работать. Выбрал калифорнийский, это не столько акцент, сколько целый диалект языка, чтобы владеть им в совершенстве – надо долго прожить в Калифорнии. Куча заимствований из испанского и сокращений – калифорнийцы вообще говорят как будто на бегу. У меня лучше всего удавался южный акцент, да и сам я со своими аристократическими замашками смахивал на представителя луизианской аристократии (еще и при моем совершенном французском), но в данном случае это не пройдет. В Луизиане немного тех, кого я собирался сейчас играть, там действует Ку-Клукс-Клан, люди они не обремененные излишней толерантностью, и представители сексуальных меньшинств, ведущие себя нагло и вызывающе, имеют все шансы упокоиться где-нибудь в устье Миссисипи, в болотах…

Немного помявшись перед дверью, как это делают большинство покупателей этого магазина, я глубоко вдохнул – и решительно толкнул дверь.

Внутри было просто омерзительно, иного слова не подберешь – представить не могу, чтобы подобное появилось в России. На полу дешевый, блестящий линолеум, пахнет кожей, потом и каким-то дешевым дезинфектантом. Больше половины магазина занимают стеллажи, на которых плотными рядами стоят диски с самой разнообразной порнографией, в том числе Hard – с извращениями. Между стеллажами подростки, все стараются выбрать как можно быстрее, не встречаться ни с кем взглядом и чтобы их не узнали. Потому что стыдно. Там же стеллажи с журналами, которые продают запечатанными в полиэтиленовые пакеты.