серебру (в 8 или 9-10 раз за несколько столетий) — в эпоху античности совпадают с тем, что происходило в Европе во втором тысячелетии н. э.

Глава IX. Глобализация и демографические кризисы в истории

Возможно, после прочтения предыдущей главы у читателей возникло ощущение, что количество загадок и нерешенных вопросов все растет и растет, а их объяснения все нет и нет. Действительно, к кризису рождаемости в античности в предыдущей главе добавились еще и кризисы рождаемости ХIIІ-XVII вв. в Европе, которым до сих пор также не могут найти внятного объяснения. Тем не менее, мы уже очень близки к их разгадке. Но прежде чем перейти к столь ответственному вопросу, я кратко остановлюсь на тех объяснениях указанных явлений, которые выдвигались до настоящего времени.

Наиболее известной теорией, пытавшейся объяснить динамику роста населения, является теория Т.Мальтуса, выдвинутая им в конце XVIII в. Она говорит о том, что население всегда растет в геометрической прогрессии, пока хватает продовольствия и средств к существованию. А когда того или другого начинает не хватать, то возникают голод, войны или эпидемии, которые опять сокращают численность населения до приемлемого уровня[144]. В этой связи мальтузианцы, сторонники взглядов Мальтуса, призывали к ограничению рождаемости, вплоть до принятия соответствующей государственной политики.

В действительности, как уже не раз отмечалось разными авторами, факты не подтверждают теорию Мальтуса[145]. Так, демографические историки К.Хеллеинер и Э.Ригли указывают, что согласно теории Мальтуса, значительное, по меньшей мере на 1/3, уменьшение населения в Европе в период эпидемий «черной смерти» XIV века должно было привести к резкому увеличению рождаемости и росту населения в XV веке. А в действительности все было наоборот: рождаемость оставалась низкой и население продолжало сокращаться, что опровергает данную теорию ([85] р.68; [217] р. 104). Явно противоречит теории Мальтуса и последующий демографический кризис в Европе (последняя треть XVI в. — середина-конец XVII в.), о котором говорилось в предыдущей главе. Резкое уменьшение населения в указанный период происходило и в тех странах (Испания, Польша, Моравия — нынешняя Словакия), где плотность населения была и без того очень низкой, более того, население здесь сократилось даже в большей мере, чем в густонаселенных странах (в Польше — в 2–2,5 раза, а во Франции и в Италии — лишь на 20–25 %). Следовательно, никак нельзя объяснить сокращение населения в этих странах нехваткой земли для производства продовольствия — наоборот, во всех этих странах мы видим огромный избыток земли. Не говоря уже о том, что никак нельзя с точки зрения указанной теории объяснить то полнейшее опустошение и обезлюдение, которое произошло в поздней античности и раннем средневековье на плодороднейших территориях Средиземноморья и Западной Европы, обладающих самым мягким и прекрасным климатом в мире для жизни и для занятия сельским хозяйством.

Как отмечают критики теории Мальтуса, данная теория уподобляет людей животным или насекомым, которые размножаются до тех пор, пока находят себе пропитание ([217] р.103). Это, конечно, слишком примитивный, и, пожалуй, даже оскорбительный подход к человеческой расе. Как представляется, и как следует из отмеченных выше демографических тенденций, процессы, регулирующие всплески и спады рождаемости у людей, намного сложнее, чем у животных или насекомых. Вместе с тем, несмотря на, казалось бы, уже не раз доказанное несоответствие теории Мальтуса реальным фактам и явлениям, многие экономические историки продолжают ссылаться на ее постулаты как на возможное объяснение демографических процессов, происходивших в те или иные исторические периоды ([134] р.164; [ИЗ] р.145). Причина, по-видимому, состоит в том, что на сегодняшний день нет теории, которая бы могла удовлетворительно объяснить происходившие в прошлом (и происходящие в настоящем) затяжные спады и подъемы рождаемости.

В принципе существуют еще две современные демографические теории, хотя их трудно назвать теориями — скорее, это «наблюдения», типа наблюдения натуралиста за изменениями природы осенью. Первое из этих «наблюдений» состоит в том, что человечество в последние полтора столетия испытывает «демографический переход»[146], то есть снижение рождаемости и увеличение продолжительности жизни. Выдвигались разные причины данного явления — индустриализация, урбанизация, повышение образовательного уровня населения, снижение детской смертности. Однако они никак не объясняют те демографические процессы, которые происходили ранее в истории. Как полагают историки, большинство жителей Римской империи жили не в городах, а в сельской местности, не говоря уже о средневековой Европе, поэтому одной урбанизацией, не говоря уже об остальных указанных выше причинах, происходившие там всеобщие снижения рождаемости никак нельзя объяснить. Опять же, и Испания, и Польша, и Моравия по уровню урбанизации в XVI–XVII вв. явно отставали от большинства других стран Западной и Центральной Европы, но, несмотря на это, именно эти страны испытали в XVII в. наиболее глубокий демографический кризис. И наоборот, в Англии в течение XVIII в. — первой половины XIX в., где в этот период произошла Промышленная революция и где была и индустриализация, и урбанизация, и повышение образовательного уровня населения, и снижение смертности, одновременно со всем этим происходило и резкое увеличение рождаемости (см. График 3).

Впрочем, указанные причины объясняют изменения рождаемости в разных странах в течение последнего столетия так же плохо, как и в течение двух предыдущих тысячелетий. Например, в 1950-1960-е годы во всех промышленно развитых странах произошло резкое увеличение рождаемости, вопреки продолжавшейся индустриализации и урбанизации (см. главу XII), что опровергло все демографические теории. Поэтому в последнее время список указанных выше причин «демографического перехода» был значительно увеличен, и к ним были добавлены такие факторы, влияющие на демографию как культурные, языковые и религиозные особенности, готовность населения воспринять идею ограничения рождаемости, распространение концепции маленькой семьи и.т.д. [183] Поскольку никакой статистический анализ не сможет определенно показать, насколько верна многофакторная модель, если в ней больше 2–3 факторов, то к указанным выше возможным причинам снижения рождаемости можно было бы смело добавить и такие, как, скажем, изменения солнечной активности или изменения в расположении планет. Во всяком случае, практическая ценность данной многофакторной модели от этого вряд ли бы существенно изменилась.

Существует еще одна теория или наблюдение. Некоторые историки, отмечая высокую рождаемость в Канаде, Финляндии и США в XVII–XVIII вв., пишут о «демографии первооткрывателей» ([96] р.268; [148] рр.326–327). При этом

подразумевается, что в условиях, когда происходит колонизация новых, необжитых ранее, территорий, рождаемость населения резко повышается, а затем, по мере их освоения и роста уровня цивилизации, она начинает снижаться. Данное наблюдение — достаточно интересное, но оно также не всегда соответствует действительности. Например, в предыдущей главе уже говорилось о старении населения и проблемах с его воспроизводством в Исландии в XVII в. Но этот процесс, судя по всему, начался намного раньше. Исландия была