Но какая-то вина, несомненно, мучила его, и он хотел облегчить свою совесть. Что ж, Бентс был готов его выслушать. Однако нерешительный Дэвид блуждал вокруг да около и все повторял, на какие подлые ухищрения он собирался пойти (только ли собирался?), чтобы восстановить былую близость с Самантой.

Бентс начал терять терпение.

– Конкретно, вы виноваты лишь в том, что позабыли вернуть своей бывшей подружке ее ключи?

Бентс наклонился над столом, уперев локти в разложенные там бумаги, приблизил свое лицо к потной физиономии Росса, и от такого резкого напора несчастный Дэвид чуть постыдно не обмочился в штаны.

– Я просто хотел очистить себя от подозрений. Мое имя...

– А ваше имя нуждается в этом?

Росс то бледнел, то заливался багровой краской.

–Знаете... Я мог бы и не приходить сюда, но... но... – Дэвид еще старался выглядеть достойно, но безуспешно. – Мне важно, чтобы все обстоятельства были вам ясны.

Бентс поверил ему. Подобный спектакль искреннего раскаяния мог разыграть только великий актер, а таковым талантом Дэвид Росс явно не обладал. И безумным темпераментом, и изощренной изобретательностью, чтобы душить девиц четками и устанавливать говорящие автоматы в подвалах.

Но вот сотворить мелкую пакость в отношении якобы страстно любимой им женщины он оказался очень даже способен, а теперь, страшась разоблачения и позора, быстренько прибежал с повинной. Бентс с горечью подумал, что никакой ум и образование не страхуют человека от ошибок, подчас роковых. Раздавая людям мудрые психологические советы, доктор Лидс сама приблизила к себе это мерзкое, подлое существо. Слава богу, она хоть вовремя одумалась и порвала с ним.

Мелани только что заявила Элеонор о своем уходе.

– С меня хватит! Я увольняюсь! И больше сюда ни ногой!

– Это не делается так просто, милая леди! Элеонор, встав из-за письменного стола, возвысилась над ней всей своей массой, словно статуя, вырезанная из черного дерева.

– Ты обязана предупредить об уходе за две недели. Да и, пожалуй, объяснить свой поступок...

– Что тут объяснять? Я не могу позволить, чтобы меня здесь так третировали.

Мелани была настолько на взводе, что даже не замечала, как ее каблучки нервно отбивают по полу ураганную дробь.

– Когда я шла на эту работу, вы мне обещали продвижение... поставить в очередь на собственную программу.

– Ты и есть в очереди. Всему свое время. Когда-нибудь это может случиться.

– Может? Когда-нибудь? Разве сейчас не подходящий случай? Вы расширяете программу, а доктор Лидс не может справиться одна. И вы ищете кого-то на стороне. А я тут, рядом! И знаю всю вашу технику не хуже Тини. И у меня два диплома, причем один – по психологии. И я заменяла Саманту во время ее отпуска. Разве я была тогда так плоха?

– Нет, конечно. Все было о'кей.

– И я всегда у вас под рукой, если кто-нибудь простудит горлышко или подвернет ножку... Ведь правда? И что?

Не дождавшись ответа, Мелани пулей вылетела из здания радиостанции, даже не помахав рукой и не одарив улыбкой, как принято, скучающих охранников, прямо на жару и ослепляющее сияние новоорлеанского полудня. Проклятый город! Она бы охотно сменила место жительства и работы, если бы у нее появился шанс.

Какие-то удачные карты ей выпадали, но ждать ощутимого результата от выигрыша становилось уже нестерпимо.

Сперва ей прямо на серебряной тарелочке преподнесли возможность круто изменить свою судьбу. Это было, когда Саманта попросила ее присмотреть за своим домом, а заодно и черным котом. Мелани чуть не подпрыгнула от радости, хотя и не подала виду. Она выразила свое согласие спокойно и еле дождалась момента, когда смогла вторгнуться в подноготную свой старшей подруги.

Ревность ли или лесбийское влечение руководило Мелани – она тому не отдавала отчета, но рыться в белье и в архивах шефа, более красивой и умной, чем она сама, женщины, доставляло ей удовольствие. Она хотела что-то разведать про доктора Лидс и узнала про Анни Сигер, нашла файлы на дисках, спрятанные на чердаке, и прокрутила их на компьютере в одну бессонную ночь, одетая в изысканное белье, принадлежавшее хозяйке дома, а после аккуратно вернула все на место.

Мелани, несмотря на свой пылкий характер, была в быту аккуратной девушкой. Ее новый приятель – красивее и мужественнее всех прочих – был также аккуратен, когда уходил по утрам после бурных объятий на отличной кровати и тонких простынях Саманты. Оба они не оставляли никаких следов, и если черный Харон и наблюдал за ними, то наверняка не мог развязать язык. А какие бешеные оргии они устраивали! Ее тело долго помнило о них... Она едва добиралась до машины, чтобы ехать в город. Между ног и внизу живота у нее все болело. Он был жесток и силен по ночам, но становился чужим и неприступным с наступлением утра.

Особенно возбуждали его вещи Саманты, которые она напяливала на себя. Процесс раздевания Мелани доставлял ему явное наслаждение. Он не срывал с нее нежное, невесомое белье, он лелеял в пальцах каждый предмет.

И очень возбудила его всем известная история, которую однажды нашептала ему на ухо Мелани. История о том, что именно в этом доме и в этой спальне ревнивый любовник когда-то задушил свою подружку.

Пока они отдыхали в перерывах между совокуплениями, Мелани делилась с ним своими проблемами, а также открытиями, сделанными ею в архивах хозяйки дома. «Конечно, – соглашался он, – ты способна занять место доктора Саманты у микрофона. Но для это прежде всего надо выбить Саманту Лидс из седла. Довести ее до безумия, чтобы ей все время мерещились какие-то глюки».

Вместе они задумали и сплели сложную сеть. Мелани превосходно подделала голос покойной Анни Сигер, организовала торт со свечами и говорящий манекен в подвале. Но ничего не вышло. Проклятую Саманту ничем не удалось запугать. Наоборот, дирекция радиостанции даже собралась отодвинуть Мелани со вторых ролей вообще куда-то за кулисы, если они пригласят в партнеры к Саманте Триш Лабелль.

Это уже не только несправедливо, это просто жестоко. Мелани смогла бы управлять аудиторией доктора Саманты хоть с закрытыми глазами. Она изучила все ее методы. К тому же она моложе, энергичнее, схватывает все на лету, и она... современнее.

Подобные ревнивые мысли разгорячили ее до кипения. Пот катился с нее градом, когда она, хлопнув дверью жалкого кабинетика, устремилась к подземной стоянке. Ей требовалось немедленно поделиться своими огорчениями с единственным человеком, который был способен понять ее и дать совет. Дай бог, чтобы он откликнулся!

Сжав в потной руке легкую коробочку мобильника, Мелани с замиранием сердца ждала, когда раздастся его всегда ровный голос, воздействующий на нее как прохладный душ.

Мелани поспешно выложила ему все неприятные новости и заявила, что уволилась с радиостанции. С трепетом она гадала, какие первые слова он произнесет после затянувшейся паузы.