Четырнадцать.

Дисмас всмотрелся в кусты, увидел двух лошадей с пустыми седлами. Уцелевший всадник, сжимая искалеченную руку, привалился к седельной луке.

Где Ункс?

– Не спускай глаз с сундука, – велел Дисмас и припустил к кустам.

Ункс недвижно растянулся на земле. Глубокие раны рассекали ему шею и грудь. «Не выживет», – подумал Дисмас и тронул его за плечо. Ункс кивнул.

Дисмас подхватил тлеющий запал и бегом вернулся к Маркусу:

– Как он?

Дисмас помотал головой.

– Глянь, как карета осела на бок, – сказал Маркус. – Это Карафа совещается со своими молодчиками через окно. Они вскарабкались на подножку, не хотят показывать свои голяшки. Ну оно и понятно. – Он навел арбалет и выстрелил.

Болт со свистом влетел в окно кареты. С противоположной стороны на землю рухнуло тело. За каретой замелькали прыгающие ноги – солдаты кузнечиками бросились в укрытия за придорожными камнями. Карета качнулась и выправилась.

– Какой там счет? – спросил Маркус.

– Тринадцать.

Раненный Унксом всадник доскакал до кареты. Гвардейцы помогли ему спешиться.

– Плохо дело, – вздохнул Дисмас. – Он расскажет, что нас всего двое. Они устроят еще одну вылазку.

– А может, не станут?

– Карафа наверняка предложит им выбор: идти в атаку или искупаться в бассейне с голодными миногами. Ну, типа того. Не знаю, как в Урбино наказывают дезертиров и саботажников.

Маркус взвел два оставшихся арбалета. Дисмас уложил две бомбы в сгиб руки, поудобнее перехватил запал.

– А вот и они.

Шестеро всадников рассредоточились широкой дугой.

Маркус подстрелил одного.

Дисмас запалил фитили обеих бомб и метнул одну, потом другую. Под градом стеклянных осколков еще два всадника расстались с жизнью.

Десять.

Маркус выпустил последний оставшийся болт.

Девять.

Два уцелевших всадника подобрались к валунам. Удары мечей Маркус привычно отбивал арбалетом. Дисмас бросился под скачущую к нему лошадь, но, поднимаясь, не рассчитал и неудачно подсек ее задние ноги. Лошадь всей тушей повалилась на него.

Грудь сдавило. В легких не осталось ни капли воздуха. Глаза выпучились, едва не выскочив из орбит. Лошадь билась и лягалась. Сознание померкло.

Дисмас открыл глаза.

Над ним ярко синело безоблачное небо. Потом его заслонил Карафа. Внезапно Дисмаса саданули между ног. Он вскрикнул от боли и хотел прикрыть пах руками. Руки не слушались.

Где-то стучали молотки. Что там еще за плотники?

Когда он снова открыл глаза, Карафы уже не было. Дисмас повернул голову. Рядом лежал Маркус, голый по пояс. Руки и ноги привязаны к кольям. Дисмас сообразил, почему сам не может двинуть рукой.

Послышался другой звук. Женский голос. Плач. Рыдания. Он приподнял голову.

Магда… Слава богу, живая. Привязана к колесу кареты.

– Магда!

– Дисмас!

Снова появился Карафа. Еще один болезненный удар между ног. Дисмас хватал ртом воздух.

Опять стук молотков. Гробы сколачивают, что ли?

Дисмас изогнул шею в ту сторону, откуда доносился стук. Два солдата. Он до предела вытянул шею. Солдаты забивали гвозди в брусья мостового настила. Чинят мост, что ли? Но ведь настил разборный, брусья можно просто уложить на место.

Мысли путались. Дисмас это понимал. Потом вспомнил, что его придавило лошадью. Наверное, из-за этого вся кровь прилила к голове.

Он снова услышал голос Магды. Она молила. Молила за него.

Над ним снова возникло лицо Карафы. Он больше не глядел волком. Он улыбался. Не слишком приветливая, но все же улыбка.

– Вы очнулись, мастер Дисмас? Прекрасно. Постарайтесь не уснуть, ведь самое интересное еще впереди.

– Магда…

– Она тут, неподалеку. Через минутку вы ее увидите. Не угодно ли вам чего? Выпить не желаете? Могу предложить уксус с желчью.

Уксус с желчью. Что-то знакомое. Откуда? Дисмас не мог вспомнить.

Стук молотков прекратился. Один из солдат что-то сказал Карафе. Карафа присел на корточки, склонился к Дисмасу поближе:

– Для вас все готово. – Он потыкал в ладони Дисмаса, рассмеялся. – Надо же, ты заранее дырками обзавелся. И на руках, и на ногах. Как знал. Но мы новые проделаем. И будет у тебя своя собственная плащаница.

Дисмас почувствовал, как развязывают веревки на запястьях. Его подхватили под руки, поволокли по земле. Он выгнулся вперед, увидел, как отвязывают Маркуса.

Неподалеку лежали два креста, сколоченные из брусьев мостового настила.

– Я хотел поставить еще один, для сестры Хильдегарды, – пояснил Карафа. – Чтобы было три, как на Голгофе. Но мой господин в ней души не чает. Его очень огорчит известие о том, что истинная плащаница осталась в Шамбери, негоже расстраивать его второй неприятной новостью. В общем, мой тяжкий крест – лишиться третьего креста. О! Я снова пошутил! Вы, мастер Дисмас, оказываете на меня любопытное влияние. Что ж, придется удовольствоваться двумя крестами. Один для Доброго Разбойника, а другой – для злого. – Он подался к Дисмасу и прошипел: – Но вряд ли вы нынче же окажетесь в раю.

Карафа отдал приказ. Дисмаса и Маркуса уложили на кресты. Маркус лягался и сыпал проклятьями.

Дисмас же был спокоен и молчал, хоть и сам не знал почему. Он прекрасно понимал, что сейчас произойдет.

Он поднял голову и посмотрел на Магду. Тезка ее, Магдалина, была на Голгофе. Утешала и свидетельствовала. А Магда, бедняжка, плакала. Он крикнул ей:

– Магда! Не смотри! Я буду ждать тебя на небесах!

Руки его приложили к поперечине, запястья плотно прижали к деревянному брусу. Ладонь что-то укололо.

– Заедешь мне этим чертовым молотком по руке – прибью, – сказал один солдат другому.

– Глянь, он лыбится! Чего ты лыбишься, сраный гермашка? Ты что, не понимаешь? Тебя сейчас распнут!

– Меня уже распинали, – сказал Дисмас. – Это не так уж и страшно. Со временем привыкаешь.

– Да? Ну, привыкай давай.

Дисмас закрыл глаза и приготовился встретить боль.

Внезапно раздались крики, поднялся переполох. Зазвенела сталь. Так вот как звучит смерть? Дисмас решил не открывать глаз. Так лучше.

Остался только он один.