— Мэтти, о чём он?

— Ни о чём, — быстро ответила она.

Мистер Фарроуч повернулся ко мне.

— Вы хотели знать, кто я и что с моей ногой?

— Нет-нет, Энни, не слушай!

Она подбежала и попыталась накрыть мои уши ладошками, но не успела.

— Я был гувернёром графа, пока не потерял искру. Её вырвали. И нет слов, чтобы описать это!

Мэтти подскочила к нему и отвесила несколько пощечин, а сказанное всё никак не доходило до меня. Затем она вернулась к ложу и, не поднимая глаз, сунула мне кляп в рот.

— Надо успеть до его возвращения, — сказала она и поправила сосуд.

А потом раскрыла книгу, и жжение вернулось. Меня снова утащил вихрь, в котором смешались миры, явь и кошмары. Знаки вернулись на грудь и тут же стали совершенно четкими, пылая, как горящие уголья.

Погорев с минуту, они дрогнули, подобно водному отражению, и сияние стало разливаться за их границы. Сверкающие струйки побежали по моей шее, начали стекать в ложбинку между грудями, расползаться в стороны. Я будто потела жидкими алмазами из разверстой груди. Искротечение быстро усилилось, и мерцающие потоки, сбегая по бокам, устремились в желобки, вырезанные в ложе. Все они соединялись в один, под которым располагался сосуд.

Я будто со стороны наблюдала за тем, как сверкающий ручеёк, моя искра, самое прекрасное, что я видела в жизни, стекает в него, спускается по тонкому горлышку, заставляя хрусталь переливаться всеми цветами радуги. А сама я с каждой падающей в него каплей становилась всё легче и легче, словно была пазлом, из которого по одному вынимали кусочки, до тех пор, пока не осталась только пустота.

Я видела, как дергается и что-то кричит разбитыми губами связанный мистер Фарроуч, но слов не могла расслышать. Бормотания Матильды я тоже больше не слышала.

А потом в сосуд, сверкнув ослепительной звездочкой, медленно упала последняя капля.

Тогда я закрыла глаза и пожалела, что не умерла.

Я надеялась, что потеряю сознание или же разум, сжалившись, сам оставит меня. Но этого не случилось. Я понимала всё, что происходит, но теперь это не имело никакого значения. Ничего больше не имело значения: я больше не переживала за судьбу героини из недочитанного романа, была равнодушна к эклерам, и все цвета были одинаковыми, а завтрашний день казался бессмысленным, как и все последующие.

От меня осталась одна оболочка, и та была мне совершенно безразлична.

Матильда закупорила сосуд круглой хрустальной пробкой. Мои руки и ноги больше ничто не держало, и тело соскользнуло на пол. Я так и осталась лежать, глядя в бездонный оплавленный потолок, под сводами которого метались, перешептываясь, тени.

Могла ли я пошевелиться? Наверное, могла. Но не видела в этом смысла.

Мэтти уселась на пол, подтянула меня к себе, прижала мою голову к груди и принялась плакать, покачиваясь из стороны в сторону. Раньше, видя её плачущей, я бы кинулась её успокаивать. Но не сейчас. Я не злилась. Мне не было до этого дела.

Всё вокруг было бледным.

А потом на лестнице послышались шаги.

— Не сердись, я не смог ждать до завтра и всё ей рассказал. Но видела бы ты, как она обрадовалась, узнав про искру! — я узнала голос Ваухана, а через секунду из-за поворота вынырнул и он сам. За ним по пятам следовала графиня. Она была в том же платье, что и за ужином, снова в перчатках, и на шее по-прежнему красовалось ожерелье из чёрных бриллиантов. Она остановилась в тени, и от этого казалось, что голова отделена от туловища.

Увидев меня на земле и полный искрящийся сосуд, Ваухан осёкся. Улыбка сбежала с его лица, и он с яростным криком бросился вперёд. Мэтти мягко уложила мою голову на землю и отскочила. Её ладони сверкнули — Ваухан отлетел в сторону и ударился о стену. Посыпались камни, но он тут же поднялся и предпринял новую попытку. Ладони Мэтти снова вспыхнули синим, и его отшвырнуло далеко назад. Стены вздрогнули, тени под потолком заметались, как мошки под фонарём. Матильда привалилась к стене, тяжело дыша, по дрожащим пальцам пробегали голубоватые искры: ей нужна была передышка.

Графиня, воспользовавшись этим, бросилась к оставленному на земле сосуду и даже успела его схватить, но Мэтти завизжала не своим голосом и метнулась к ней, выставив вперёд скрюченные пальцы с отросшими ногтями. Она наотмашь полоснула леди Фабиану, попутно зацепив ожерелье. Черная сверкающая лавина хлынула с шеи графини на пол, обнажая свежий багровый шрам с торчащими нитками. Издав нечто похожее на смесь карканья и шипения, та выронила сосуд. Они с Мэтти на миг замерли, парализованные ужасом. Но бутыль не разбилась, а покатилась по полу, подскакивая на трещинах и стуча хрустальной пробкой. Женщины опомнились, но Мэтти оказалась проворнее и резко дёрнула за торчавшую из шеи соперницы нитку. Ровно наложенный мистером Хэлси шов лопнул, как жилет на пузе толстяка. Леди Фабиана исторгла полупридушенный хрип и осела на пол, прижимая руки к горлу и широко разевая рот. Меж её пальцев струилась кровь.

Бледная покачивающаяся Мэтти сделала шаг к сосуду, но её снова отвлёк очнувшийся Ваухан.

А меня тем временем подхватили под мышки, проволокли по земляному полу и прислонили к стене. Я увидела склонившегося надо мной мистера Фарроуча. Его лицо было страшно перекорёжено: правый глаз закрыт синяком, губы распухли, щеки и лоб в кровоподтёках.

— Не сдавайтесь, Энн, — он тряхнул меня за плечи. На его запястьях виднелись глубокие следы от веревки. — Вы меня слышите? Понимаете, что я говорю?

Я слышала и понимала, но никак не отреагировала. Зачем?

— Я сейчас, — кинул он и куда-то убежал, приволакивая ногу.

Он быстро вернулся и сунул мне в руки сосуд с искрой. Рельефная бутыль так и осталась лежать в подоле. Я чувствовала её тяжесть, но продолжала безучастно смотреть перед собой. Происходящее меня не волновало.

Зал озарялся синими вспышками, со стен и потолка сыпались камни. Всё вокруг дрожало.

А потом вспышки прекратились.

Я видела, как в глубине пещеры ползает графиня, по-прежнему прижимая руки к шее и беззвучно открывая рот. В её глазах метался безумный страх. Ваухан неподвижно лежал на спине, раскинув руки. Его глаза были закрыты. Мэтти стояла поодаль, пытаясь отдышаться, а потом она подняла голову и двинулась к нам. Мистер Фарроуч оглянулся, неловко поднялся и шагнул ей навстречу. Она начала поднимать ладони, но он с неожиданным проворством успел их перехватить и отвести наверх. Пока он крепко их удерживал, Мэтти брыкалась, кричала и пятилась, с каждым шагом отступая к центру зала, где возвышалось ложе.

А потом она зацепилась ногой за постамент и повалилась назад, на скользкий хрусталь. Мистер Фарроуч, не удержав равновесия, — на неё. Мэтти приклеилась к ложу, как марка к конверту. Руки и ноги тут же неестественно вытянулись. Камердинер приподнялся, уперев руки по бокам хрустального короба. Она тоже попыталась подняться, но не смогла пошевелиться и испуганно вскрикнула.