Он оседлал девушку и ущипнул ее за сосок.

— Привет, детка!

— Что?.. Что?.. Горячо… Очень горячо…

— А, это все волшебное зелье. Будет еще горячее.

Девушка натянула ремни, пытаясь подняться. На лице ее больше не было ужаса и потрясения, а глаза стали остекленелыми и безумными.

— Какая-то ранняя форма «Шлюхи» или «Кролика», — заметила Ева. — Химический факультет, семейный бизнес…

Рорк ничего не ответил, только опустил руку в карман и стиснул в кулаке маленькую серую пуговицу, которую всегда там носил.

Пока Бетц насиловал девушку, за кадром слышались голоса, смех, звон стаканов. Хотят напиться еще сильнее, подумала Ева. Распаляют себя и ждут своей очереди.

Когда Бетц с победным рыком кончил, остальные зааплодировали.

— Черт побери! Лучший секс в моей жизни.

— Подвинься, Фред! — Вайманн оттолкнул его в сторону. — Моя очередь.

— Хватит, — сказал Рорк и повернулся к компьютеру.

— Нет, не хватит. Я высмотрю все.

Еву тошнило, бросало в пот, но она высмотрела все. Высмотрела, как «братья» один за другим насиловали девушку по второму заходу и по третьему — даже после того, как она потеряла сознание.

— Черт, она совсем отрубилась. — Истердей растянулся рядом с девушкой, которая лежала теперь лицом вниз, неподвижная и обмякшая. — Неинтересно, когда она просто валяется как труп.

— Давайте ее подмоем. Выстираем подстилку. — Бетц захихикал над собственной омерзительной шуткой.

— Она ничего не вспомнит? — спросил Эдвард Мира.

— Ты что, во мне сомневаешься? — Бетц фыркнул. — Будет помнить вечеринку, и то смутно, и ничего после первого бокала с наркотиком, который ей подлили. Мы хорошенько ее вычистим, чтобы внутри не осталось ДНК. Оденем и выбросим на улицу. Как и собирались. Может, она и станет кричать, что ее изнасиловали, потому как у этой сучки будет болеть все, что только можно. Но на нас ничего повесить не смогут. Мы сами друг другу алиби.

— Братство! — воскликнул Вайманн.

— Вот именно, браток.

Бетц посмотрел в камеру и ухмыльнулся.

— На этом первый ежегодный трах-фест братства окончен. Спасибо за внимание, спокойной ночи.

Экран снова посинел.

После долгого молчания Рорк вынул диск, убрал обратно в коробку.

— И это те, ради кого ты готова работать до изнеможения? Эти больные, испорченные, злобные животные? Их интересы ты отстаиваешь?

— Я не выбираю. — Ева попыталась унять дрожь в голосе. — Я же не выбираю. Я обязана… Черт, меня тошнит…

Она выбежала из кабинета, повалилась на пол в ближайшем туалете. Из нее выходило все мерзкое и горькое, пока не остались одни сухие спазмы.

— Вот так… — Рорк положил на шею Еве смоченное в прохладной воде полотенце, другим вытер ее бледное, пылающее лицо. — Прости за то, что я сказал. Прости, малышка.

Ева только помотала головой.

— Ты прав — это животные. И я буду работать до изнеможения, чтобы засадить в клетку тех из них, кто еще жив. Если бы могла, зарыла бы эту клетку так глубоко, чтобы они никогда в жизни не увидели солнечного света. Тебе больно смотреть, когда с кем-то так обращаются. И еще больнее от того, что ты думаешь обо мне. О том, что со мной произошло.

Рорк ничего не ответил, только взял со шкафа бокал, который поставил туда, когда вошел.

— Выпей.

— Не могу.

— Доверься мне. Всего пару глотков. Сразу полегчает.

— Дубасить их, пока не превратятся в кровавое месиво. Вот от чего бы мне полегчало.

Ласково — так же ласково, как Деннис Мира, — Рорк прижал ладонь к ее щеке.

— Узнаю свою Еву. Ну же, всего глоточек.

Она отпила.

— Ты же знаешь, я не могу. Не могу избить их до полусмерти.

— А теперь узнаю своего копа. И я безумно влюблен в обоих. Давай, еще глоток.

Как и чай с бренди, которым поил ее Деннис, напиток Рорка, чем бы он ни был, успокаивал и помогал обрести равновесие. Быть может, волшебный ингредиент — это любовь?

— Тебе больно, — сказала Ева.

Рорк вздохнул, коснулся губами ее лба. Уже не такой горячий, подумал он, хотя в лице по-прежнему ни кровинки.

— Да, больно. И да, я думаю о тебе.

— Тебе больно, — в третий раз повторила она, — но ты все равно мне поможешь.

— A ghrá![9] — Рорк заставил Еву отпить еще. — Я всегда с тобой.

Ева приникла головой к его плечу. Когда он обнял ее, она позволила себе уронить несколько слезинок.

— Каждый день… — пробормотала Ева. — Не знаю, как мы здесь оказались, как и почему ты со мной, но я благодарна. Каждый день. — Она отстранилась, поцеловала его в щеку. — Сожалею, что приходится этим заниматься.

— Никаких сожалений — только не об этом, только не между нами. Давай отыщем хотя бы одного из них живым, чтобы с удовольствием засадить в клетку.

— Договорились. — Ева утерла слезы тыльными сторонами ладоней. — Так и сделаем.

Когда пошли обратно в кабинет, Рорк обнял ее за талию.

— Тебе нужно чего-нибудь поесть. Немного супа, быть может.

— Боюсь, меня снова вывернет. Попозже, ладно?

— Хорошо. Опять будешь смотреть эту мерзость?

— Да, придется. Но позже.

Ева оглядела доску. Она обновит ее, отчет и заметки. Нужно проверить входящие сообщения. Может, Харво — королева волос и волокон — что-нибудь выяснила. Может, Янси повезло.

— Я знаю три имени. Всего их пять, две пока не опознаны. Если у одной из известных нам женщин есть недвижимость — скорее всего, частный дом, старое здание, склад, словом, место, где можно… выполнять такую работу, — ее нужно найти. Как и второй дом Бетца. У меня есть только число — видимо, номер улицы. Вероятно, искать надо в Бронксе.

— Ячейка оказалась именно там, — кивнул Рорк. — Зачем ехать в Бронкс, если с ним больше ничего не связано? Могу заняться и тем и другим. Однако поиск такого масштаба быстрее выполнить на незарегистрированной системе. Можно обойти больше правил, когда Компнадзор за тобой не следит.

Согласиться на использование незарегистрированной системы — значит самой пойти в обход правил.

Ева подумала о девушке, которую подвергли групповому изнасилованию в подвале, и о сорока восьми других, бывших после нее.

Иногда стоит пойти в обход.

— Ладно. Если займешься поиском, я займусь другими делами. А потом присоединюсь к тебе.