— Вполне, — глаза Огверна ярко блестели среди складок жира. — А что ты слышала?

— Предполагается, что перстень проклят, — Джилл быстро подбирала слова, пытаясь изложить сведения о камнях, обладающих двеомером, в понятных Огверну терминах. — Говорили, будто он посылает мысли прямо тебе в сознание. Да, и еще кое-что насчет того, как он выглядит… А, да. Иногда это просто сапфир, а иногда он светится и переливается.

— А теперь послушай: никогда не смейся над проклятыми камнями. За мою долгую, драгоценную жизнь через мои руки прошло много камней, и ты удивишься силе, которой обладают некоторые из них. Они действительно живут своей жизнью. Как ты думаешь, почему люди так ценят их? — Он замолчал, постукивая пальцами по столу. — Проклятый камень, говоришь? Это кое-что объясняет. Пара умных ребят в Дэверри на самом деле попыталась обокрасть того, с камнями, но они оба плохо закончили, так и не добившись успеха. Один разбился насмерть, выпав из окна, когда пытался забраться в него, словно кто-то взял и толкнул его — так сказал его напарник. И я не знаю, что случилось с другим.

«Искаженные Дикие заставили его поскользнуться и скинули в реку», — чуть не крикнула Джилл вслух.

— Что-то не так? — резко спросил Огвен. — Ты побледнела.

— О, ничего, ничего. Я все еще не отошла от долгой езды.

Постепенно таверна наполнялась людьми. По нескольку за раз ничем внешне не привлекательные молодые люди заходили в дверь, брали кружки эля и тихо останавливались в тени. Большинство из них, судя по следам краски на руках, были честными учениками и подмастерьями, которые заглянули выпить по кружке эля, пока жены их хозяев готовят ужин. Некоторые с большим интересом наблюдали, как возле очага тощий владелец гостиницы снимает с вертела кур.

— Останься поужинать, — предложил Огверн Джилл. — Еда здесь гораздо лучше, чем в «Бегущей лисе». Известно, что тамошняя кухарка ковыряет в носу, когда помешивает жаркое.

Здесь и впрямь кормили куда вкуснее, чем ожидала Джилл. Хозяин принес ей половину курицы и свежего хлеба, а для Огвена — поднос с целой птицей и круглой буханкой.

Некоторое время спустя молодой человек с бородавками, которого Джилл поймала в переулке, проскользнул внутрь. Огверн повелительно махнул ему куриной ножкой.

— Джилл, это мой сын, мой единственный ребенок — к сожалению, о, увы и ах! — Огверн повернулся к парню. — Бокк, это Джилл. Надеюсь, между вами не осталось никаких недоразумений?

— С моей стороны — нет, — сказала Джилл.

— И никаких с моей, — Бокк легонько поклонился ей.

Джилл внимательно осмотрела его. Хотя он был стройным, тонким, она все же улавливала определенное сходство юноши с отцом, в особенности в форме маленьких глазок и носа. Бокк нагнулся и взял у Огверна кусочек курицы.

— Послушай, Джилл, — заговорил Бокк. — Поскольку ты была в Йире Аусглин…

— Мы это как раз обсуждали, — вставил Огверн. — Она…

Кто-то громко и сильно постучал в дверь. Хозяин бросился ко входу, некоторые из посетителей невольно метнули взгляд в окно. Владелец гостинцы выглянул наружу и покачал головой. Все расслабились.

— Значит, это не стражники гвербрета, — прошептал Огверн Джилл.

Хозяин отступил на несколько шагов назад, впуская высокого широкоплечего мужчину в простых серых бриггах и темной от пота рубашке, перехваченной широким поясом, на котором висел меч в дорогих ножнах. Его легкая, осторожная походка подсказала Джилл, что он весьма недурно владеет этим мечом. Когда новый посетитель подошел к столу Огверна, Бокк поспешно сбежал в тень. Джилл отлично понимала парня. Никогда раньше она не видела таких глаз, как у этого незнакомца, — они были голубыми, как лед, и абсолютно холодными, словно он за свою жизнь видел столько отвратительных вещей, что в нем не осталось никаких эмоций, — кроме презрения. Джилл машинально опустила руку на рукоятку меча. Заметив этот жест, незнакомец улыбнулся, едва дернув тонкими губами.

— Э… добрый вечер, — поздоровался Огверн. — Как я понимаю, ты хочешь поговорить со мной?

— Возможно. Это зависит от того, есть ли что сказать серебряному кинжалу.

Его голос не был особенно неприятным, просто холодным и сухим, но Джилл содрогнулась, когда он повернулся к ней.

— Не думаю, что мы встречались, — заметила она.

— Нет, не встречались. Но, как я понимаю, у тебя имеется украденный драгоценный камень. Я заплачу тебе за него золотом.

Джилл осознавала, что Огверн наблюдает в приятном удивлении, словно думает о том, как чуть раньше она обманула его.

— Ты ошибаешься, — сказала Джилл. — У меня нет камней на продажу. Впрочем… Что, по-твоему, у меня имеется?

— Опал. Довольно большой опал. Я знаю, что вы, воры, обычно торгуетесь, но обещаю: я заплачу тебе гораздо больше, чем любой ювелир, занимающийся скупкой краденого. Камень лежит в кошеле, висящем у тебя на шее. Вынимай.

— Если бы у меня был этот опал, то я продала бы его тебе и никому другому, — Джилл почувствовала, как какая-то сила заставляет ее произносить эти слова. — Но единственная драгоценность, которая у меня есть, — это брошь в форме кольца.

Незнакомец прищурился. Джилл вынула кошель, открыла его и извлекла из него… брошь в форме кольца! Она точно знала, что брошь окажется там. Брошь была довольно простой — латунной, украшенной стекляшкой, но странно легкой, несмотря на размер.

— Не надо шутить со мной, девушка! — рявкнул незнакомец.

— Клянусь тебе, что это — единственная драгоценность, которая принадлежит мне.

Незнакомец склонился над столом и уставился прямо ей в глаза. Пронзительный взгляд как будто проникал в саму ее душу.

— Это правда единственная драгоценность, которая тебе принадлежит?

— Да, — она обнаружила, что ей очень трудно говорить. — Эта — единственная.

Казалось, его глаза потемнели, и она почувствовала, что он пытается проникнуть ей в душу еще глубже. Приложив волевое усилие, Джилл вырвалась из этого плена, тряхнула головой и взяла в руку кружку, готовая выплеснуть эль чужаку в лицо, если он снова попытается пробовать на ней свои трюки. Искренне недоумевая, незнакомец огляделся.

— В чем дело? — рявкнул Огверн. — Ты же видишь, Джилл говорит тебе правду.

— Я знаю это, жирный свин! Камень у тебя? Ты знаешь, где он?

— Какой еще камень? — Огверн отложил куриную ножку и вытер руки о рубашку. Джилл заметила легкое свечение, свидетельствовавшее о том, что у него в ладони зажат кинжал. — А теперь послушай. Ты не имеешь права врываться в честную гостиницу и вести себя здесь таким образом. Будь добр, скажи, что тебе надо, и мы посмотрим, не можем ли помочь.

Незнакомец колебался, сверля Огверна взглядом.

— Очень хорошо, — выговорил он наконец. — Я ищу совершенно определенный опал, величиной с грецкий орех, но идеально отполированный. Я хочу купить его. Даже не пытайся мне говорить, что ты про него не слышал. Такие новости распространяются быстро.