Что-то гулко хрустнуло от удара, и дикая боль пронзила мое тело. Легкие резануло болью, дыхание перехватило.

«Ребра», – мелькнула бесполезная мысль.

Мне оставалось только хрипеть и пытаться сильнее закрыть себя руками, опасаясь новых ударов. Ответить через подобную боль я бы не сумела, как ни старайся.

– Отвечай! – Он навис надо мной и, схватив за плечо, как игрушку швырнул на диван.

– П-п-п… – хотела я ответить, но губы и язык меня не слушались.

Наказанием за долгий ответ послужил сильнейший удар. Голова дернулась от кулака, прилетевшего в подбородок. Челюсть хрустнула, ломаясь от столь безжалостных избиений. Я закашлялась собственной кровью, заполнившей рот.

Пытаясь отползти от мучителя подальше, я выла, не в силах сдержаться. От застилающих глаза слез ничего не было видно, сердце гулко стучало в груди.

– Черт! – выругался Блекнайт, сообразив, что полностью лишил меня возможности разговаривать. – Что ж вы, шлюхи, такие хрупкие?

Ответа на этот риторический вопрос ему теперь точно ждать не приходилось.

Собирая остатки сил, я умудрилась свалиться с дивана и теперь медленно отползала от обидчика по полу.

Надежда, что Октавиус опомнится и вспомнит, что я товар, который он планирует продавать клиентам, уже покинула меня. Плевать ему было на коммерческую выгоду, которую я могла принести.

– Знаешь, после твоего ухода утром я подумал, – едко начал он, приближаясь ко мне, – а какого черта я составил тебе такой плотный график из богатеев? Они ведь помогут тебе раньше выкупиться и покинуть стены этого чудесного заведения. – Он театрально вскинул руки и покрутился вокруг себя. – Такая, как ты, не должна сбежать и растратить свой «талант» на свободе! Эта мордашка слишком красива для Квартала, поэтому я подпорчу ее. – В его руках блеснуло лезвие ножа. – А завтра ты отправишься в бордель не столь элитный. Платят там медяками, а работают со шлюхами гораздо активнее. Это подарит тебе уникальную возможность задержаться в заведении, быть может, даже до конца жизни. И о пятидесяти процентах от выручки можешь забыть. Слишком много для дешевой шлюхи, двадцать – вот твой потолок. – Он растягивал свои слова, намеренно запугивая еще больше. – Но главное другое. Владельцы одобрили мой план.

Мои глаза расширились от ужаса. Октавиус приготовил для меня кошмарную участь. Превозмогая боль, я решилась встать, но не вышло. Мозг судорожно искал способы побега и не находил их.

Я видела, что Октавиус просто играет со мной. Ему нравились мои бесплодные попытки и взгляд, полный ужаса от гадостей, которые он говорил.

– Сколько там у тебя долг? – задал он вопрос сам себе. – Восемьсот тысяч?! Интересно, как долго ты будешь его отрабатывать, если твоя ночь будет стоить несколько серебряных?

Я пыталась не слушать его голос и сосредоточиться на дверном проеме, который был моей целью, но тщетно. Каждое его слово острой иглой впивалось в мой мозг и заставляло вздрагивать от осознания собственного будущего.

Кричать я уже не могла. Сломанная челюсть опухла, не двигалась, и даже попытки пошевелить языком приносили умопомрачительную боль. Легкие горели огнем, дышать было так больно, словно их разрывало острыми ножами.

Даже странно, что я еще держалась и не потеряла сознание от болевого шока.

– А знаешь что? – расхохотался Блекнайт. Он настиг меня в два шага и, схватив за лодыжку, грубо потащил обратно к ковру у дивана. – Я придумал веселое развлечение. Буду заглядывать к тебе в дешевый бордель и стану твоим самым дорогим клиентом. Буду платить по сотне золотом, чтобы трахать во все дыры. До потери сознания. И ты будешь рада этому, ведь больших денег тебе там никогда не увидеть!

Мои ногти царапали пол, оставляя следы на дереве. Занозы впивались в кожу, пока я пыталась сопротивляться или хотя бы ухватиться за махровые кисти ковра, но тщетно. Блекнайт остановился, подхватил под плечи и швырнул меня на журнальный столик. Я больно ударилась спиной о твердую поверхность. Руки нашарили тяжелую пепельницу, которая всегда стояла здесь. Я ухватилась за нее, как за спасательный круг, попыталась замахнуться и ударить ею Октавиуса, но мое «орудие» грубо выбили рукой с ножом.

Нож, правда, тоже отлетел в сторону.

– Ты что удумала, падаль? – Блекнайт навис надо мной и скользнул плотоядным взглядом.

В этот миг я поняла, что все кончено.

Он облизнул губы и рванул ворот моего платья. Ткань затрещала под его руками и сдалась под немыслимой силой.

– Значит, будем тебя наказывать! – прорычал он с предвкушением, загребая в ладонь мою грудь.

Я заорала от боли выкрученных сосков, попыталась вырваться, но получила звонкую оплеуху. Боль от нового удара по челюсти застилала мои глаза.

Из последних сил я орала, разрывая голосовые связки, если можно назвать это криком.

Сознание попыталось отключиться, но ему не дали.

Блекнайт перевернул меня на живот, вжал в столешницу, рывком сорвал юбку.

Грубо раздвинул мои обессиленные ноги.

Я вяло трепыхалась под его телом, пытаясь не дать его пальцам лапать меня. Но он грубо ущипнул за половые губы и попытался раздвинуть складочки. Я дернула задом, отстраняясь, за что получила очередной пинок в ребра.

Мои всхлипы были едва слышны, когда осознала, что бесполезно сопротивляться. Садист уже возился с ширинкой, я кожей чувствовала, как он водит набухшим членом по промежности, словно решая, в какую дырку ему ворваться.

Мне оставалось только зажмурить глаза. Как жаль, что для меня все закончится именно так.

В ушах гулко стучала кровь, а помутневшее сознание выдумало себе спасительную иллюзию. Словно где-то там, в коридоре, гулко хлопнула дверь и кто-то вбежал в залу. Жаль, что это неправда, потому что Блекнайт определился с выбором.

Его естество прижалось к моей девственной попке и теперь пыталось преодолеть сопротивление.

«Сейчас…» – мелькнула у меня паническая мысль.

Но ничего не произошло.

Я лишь расслышала звук удара, а в следующий момент Блекнайта стащили с меня и отшвырнули прочь.

Какие-то громкие звуки и вопли наполнили комнату, но я не могла разобрать их.

Перед моими глазами возникла Виктория. Она взволнованно смотрела на меня, кричала о чем-то и заглядывала за спину, обращаясь к кому-то.

Судья Райт попыталась поднять меня со стола, но я застонала от боли, невольно причиненной ею.

Я не понимала, как она здесь оказалась, мысли суматошно мелькали в голове, не давая возможности сосредоточиться.

– Он успел что-то сделать с тобой? – наконец различила я крик Вики.

Мне едва хватило сил качнуть головой. На лице судьи отразилось облегчение.

– Ал! – крикнула она кому-то. – Нам нужен врач!