В зале пробежали завистливые и восхищенные шепотки. Этак Ренх-сат и на престол после смерти Итхир-Каса претендовать сможет!

– В стране, называемой Блакория, на одном из направлений развернуто ожесточенное сопротивление. Там много тех, кого местные называют магами, они вызывают чудесное оружие, часто невидимое, ставят защиту, палят наши войска огнем и режут летучими ножами. Но нас больше, противники медленно отступают, во славу твою, император, и не переводится пища у тха-охонгов. Страна очень холодная, среди наших людей много погибших от лихорадки и мороза, великий. Но генерал Манк-теш клянется, что это не станет препятствием для победы.

Тха-нор-арх долго молчал, и присутствующие замерли: велит ли казнить генерала, станет ли он неугоден?

– И им я доволен, – неспешно ответил император. – Ему труднее, поэтому, пока не открылись проходы с тремя оставшимися сферами, отправляю еще одну армию ему в помощь. Скажи, что я велю увеличить питание солдатам и плату наемникам, пусть берут выше дань с местных жителей. Если они там приспособлены жить, то у них должна быть теплая одежда – забирайте для солдат. Говори дальше, молодой Арвехши.

– В стране, называемой Рудлог, в той части, что ближе к морю, дела идут успешнее, великий. Хотя проход открылся всего три дня назад, уже захвачены два города – самый крупный называется Мальва – и несколько деревень. Наши войска разделены на две части: одна, меньшая, пойдет в сторону моря, чтобы потом соединиться с частью армии генерала Ренх-сата, когда тот дойдет до границ Ин-ландии и возьмет землю под названием Дар-мон-шир. Вторая, более многочисленная, идет на столицу, но до нее очень далеко. Рудлог – самая большая страна, идти до столицы несколько декад. Сопротивление пока слабое, но, по словам лазутчиков, впереди выстраиваются войска противника.

Император кивнул, ничего не сказав.

– А вот в той части Рудлога, что так же холодна, как и Блакория, и расположена ближе к покрытым снегами горам, рядом с городом Лесовина, армия пока не продвинулась вперед, мой император. Проход открылся четыре дня назад, но среди солдат ходят слухи о полубогах, которые сражаются на стороне противника. Генерал Виса-асх говорит, что это необыкновенно мощные маги. Но наши люди суеверны, великий, и уже есть случаи дезертирства. Мы смогли закрепиться вокруг врат, захватив несколько деревень, но продвинуться в сторону Лесовины нам не дают и наших солдат уничтожают.

Император нахмурился. По залу пробежал холодок, тха-нор остался стоять, склонившись.

– Распускающим слухи – плетей, дезертиров казнить безжалостно. Отправлю туда еще одну армию, – проговорил Итхир-Кас. – Пусть Виса-асх держится, сколько может, я не гневаюсь на него. Скажи ему, я посоветуюсь с богами. Если будет их воля, дадут нам еще помощников, прикажут – приду сам ему на помощь. Можешь идти, Арвехши. Ты хорошо служишь мне.

Молодой тха-нор трижды поклонился и ушел – ему предстояло еще лететь обратно на раньяре, чтобы передать приказы, а утром вернуться со следующими новостями. На смену ему перед императором ступил могучий Венши – тха-нор твердыни Аллипа, сын Ранши, убитого проклятым крылатым колдуном. Он наследовал твердыню после смерти отца, и именно он получил приказ возглавить поиски беловолосой жертвы для богов – пока безуспешные.

– Порадуешь ли ты меня, тха Венши? – небрежно спросил старик император, выпрямляясь в кресле. Вся его расслабленность слетела в один миг, и розовый зрачок сверлил склонившегося кнеса до боли в висках.

– Нет, великий, – мрачно проговорил тха-нор. – Девка не найдена, хоть раньяры с воздуха и наемники по земле просматривают леса в обе стороны от места, где были обнаружены убитыми наши люди. Видели мы следы в крови на берегу, женские и мужские, – значит, верно мы думаем, и появился у нее помощник. Навстречу наемникам из Аллипы давно отправлены мои люди на охонгах. Если кто-то живой есть в тех лесах, они его почуют. Но пока порадовать тебя не могу. Велишь казнить – с радостью приму смерть, ибо тяжело мне печалить тебя.

Тха-нор-арх слушал его, высокомерно и гневно морща лоб. Глаза его полыхнули, но он с усилием остановил себя.

– У тебя есть еще время, – сказал он, – пока не открыты все переходы. Поторопись. Найди ее и приведи мне. Алтарь в храме ждет этой жертвы. Нельзя допустить, чтобы врата были закрыты.

Алина

– Богуславская! Я сказал бить локтем в солнечное сплетение, а не между моей рукой и боком! Поднимайтесь. Еще раз.

– Я… так устала, лорд Тротт.

– И что мне прикажете делать? Пожалеть вас? По голове погладить?

Алина потрясла головой, вздохнула и поднялась, потирая исцарапанные ладони. Она успела тысячу раз пожалеть о просьбе научить ее защищаться. И о своей ночной истерике – потому что на следующее утро от Тротта веяло холодком, и ей снова начало казаться, что она его дико раздражает.

– Вы правы, – сказал он, когда они закончили завтракать сухарями и вчерашним холодным мясом. – Нужно повысить ваши шансы на выживание, Богуславская. С сегодняшнего дня двигаемся быстрее, а вечерами будем заниматься.

– Спасибо, – сказала она тогда со всем жаром. И с тех пор вечерами глотала слезы и мечтала, чтобы профессор нечаянно свернул ей шею и больше не мучил.

Тем же вечером, когда она на ногах не держалась от дневного перехода и хотела только есть и спать, профессор отправил ее набрать воды к ручью, а сам быстро, словно и не устал совсем, развел костер, распотрошил пару подстреленных зайцев, подвесил запекаться. Алинка стояла по щиколотки в воде, понимая, что не в состоянии двигаться. Ноющие ноги пощипывало холодком, и принцесса периодически наклонялась, пила и умывала лицо. И продолжала бессильно стоять.

– Мясо будет запекаться около получаса, – раздался за ее спиной голос Тротта. Она нехотя обернулась – профессор снял куртку, сорочку, наклонился над водой, попил и начал обмываться: лицо, плечи, полил пригоршнями на затылок. Потер бороду, поднялся. Лицо его осунулось, вокруг глаз виднелись тени, и она осознала, что и ему переход дается нелегко. – Набрали флягу?

– Да, – Алина медленно потрясла полным сосудом.

– Выходите. Будем заниматься.

– А может, завтра, лорд Тротт? – жалобно попросила она, уже шлепая навстречу по воде, и инляндец неодобрительно поджал губы.

– Сегодня, Богуславская. Сегодня. Чем раньше начнете, тем быстрее окрепнете и натренируете навык. Хотя вы все равно не сможете противостоять взрослому мужчине, тем более наемнику. Ваша задача – вырваться и выиграть время, чтобы убежать.

Тротт почти слово в слово повторял слова сержанта Ларионова, который занимался с ней во дворце. Только профессор был не добрым грубоватым сержантом, относящимся к ней как к дочери. Голубушкой и воробышком ее не называл и беречь не собирался. Сначала Тротт без стеснения показал на себе болевые места и даже похвалил за знание анатомии. Затем объяснил, как нужно ставить руки-ноги при ударе, чтобы не навредить себе, не сломать запястье или ступню. А потом начал учить.