— Почему?

— Как ты себе это представляешь? Я и вот это, — обвела вокруг руками. — Я не вписываюсь, понимаешь?

— Полчаса назад, — напомнил, — ты очень вписывалась. Я бы сказал, выразительно и громко.

— Полчаса назад мы трахались, Антон, а ты говоришь про «встречаться». Это разные вещи.

— По-моему, одно и то же.

— Нет. Ты же сам говорил тогда, встречаться, Рим на выходных, Ницца… а это значит — общение, а не только секс. О чём ты будешь со мной общаться? Вот ты, сколько языков знаешь?

— Пять.

— А я, с горем пополам, английский на уровне интермедиат, — развела руками. — В доу-джонсах ничего не понимаю, в баррелях нефти, в брендовых вещах. Эйч Эн Дем — мой потолок. Встречаться — значит, будут общие друзья, знакомые. Ты меня как своим друзьям представишь? Опозоришься только, я же не Варя. Она росла принцессой, выросла королевой, а я… нет, Антон, ничего не получится у нас.

— В сказку «Золушка» не веришь, значит? — улыбнулся.

— Верю. Только её как-то неправильно понимают. Золушка хотела посмотреть на бал, а не остаться там, выходной и платье.

— А принца?

— Устанешь принцу соответствовать.

— Значит, ты боишься мне не соответствовать?

— Бинго!

— Глупо.

— Это, кстати, первый звоночек, глупой меня считаешь.

— Слушай, — он встал и прошёлся от стены до стены, это заняло время. — Я тоже в «Золушку» не верю, а что нам мешает свою сказку придумать, — развёл руками. — Два взрослых человека всегда могут договориться, условиться, составить контракт…

— Контракт, значит. — Саша вздохнула. Контракт. Варя, как-то говорила, что между ней и Стрелецким едва ли не финансовый договор, вернее, их родителей, это было нормальным для их круга. Для Вари. Для Антона. Для Арнольда Белицкого и Геннадия Стрелецкого. И совсем не нормально для Саши, да и что она предложит? Папину рассаду? Кредит за машину и на магистратуру? Ежемесячный платёж на курсах английского и попытку накопить на семинар после всех обязательных платежей? Или мечту съездить в Питер и купить босоножки?

— А у тебя алкоголь есть? — нестерпимо захотелось выпить, лучше бы напиться, конечно, но и промочить горло не помешает.

— Сейчас, — Антон вернулся с хрустальным штофом и налил жидкость в такой же хрустальный бокал, протянул Саше. Та понюхала. Пахло виски… кажется, более резко, аж в носу защипало, но это был виски.

— Будешь? — долила себе и спросила.

— Не употребляю.

— Я так, немножко, — пожала плечами, макнула кончик языка. Обожгло. Гадость. — У меня же есть банка колы, — вспомнила и рванула в поисках своей сумки, довольная вернулась и щедро добавила в бокал, размешала и отпила.

Вот! Значительно приятней. Сделала пару глотков, в голове зашумело, приятное тепло разлилось в животе и по телу, потом допила.

— А можно ещё?

— Конечно, — Антон широко улыбался, как в рекламе стоматологической клиники.

Саша налила ещё, на этот раз щедрее, и вылила остатки колы, смешав.

— Ты чего так улыбаешься? — просияла, глядя на Антона.

— Это Макаллан М.

— Я так и поняла.

— А говоришь, не веришь в Золушку, только Золушка может разбавить Макаллан за двести сорок тысяч рублей кока-колой и закусывать ананасом.

Сашка еле удержала бокал, пытаясь не подавиться. Глотнуть она не могла, выплюнуть тоже, быстро дышала, пытаясь подавить панику. Спазм в горле отпускал, она сумела сделать маленький глоток, остальное просто выплюнула, прямо на белую столешницу, из какого-нибудь редчайшего мрамора, и на ней наверняка останутся следы!

Саша задыхалась, неожиданно для себя, она не могла даже покраснеть, не могла вымолвить ни слова, могла только смотреть на коричневое растекающееся пятно на белой столешнице и рвануть в сторону спальни за платьем.

Трусы искать было некогда, колготки тем более, кажется, их Антон выбросил, туфли надела на голые ноги, моментально справилась с замком и выскочила в оранжерею, пронеслась мимо огромных горшков с растениями и уставилась на двери лифта. Кнопки не было. Не было кнопки! Магнитный считыватель. Официанта встречал Стрелецкий и провожал тоже, Саша не придала значения… а кнопки нет. И двери тоже нет. Ей не хватало дыхания и слёз, только и могла, что раскрывать рот и дрожать всем телом, сидя в уголке, сжавшись, уткнувшись носом в коленки. На кафельном полу, без трусов.

Золушка! Как же! Даже без трусов, у Золушки осталась хотя бы тыква.

— Санечка, — Антон внимательно заглядывал в лицо перепуганной девушки. — Хорошая моя, дыши. Дыши со мной. Дыши. Со. Мной.

— Выпусти меня, — пропищала, готовая зареветь от стыда.

Саша продолжала прятать лицо в коленках, Антон целовал её волосы, виски, щёки, пока, наконец, она не встала и покорно не пошла в квартиру, нашла бельё, чтобы уже через несколько минут сидеть в машине, прикусывая нижнюю губу до боли. Почти до крови.

Через время, когда Саша, кажется, успокоилась, Антон всё же спросил:

— Что это было?

— Это был Макаллан М, — фыркнула.

— Я понимаю, но… Саня, слишком болезненная реакция, — внимательно посмотрел на девушку, благо стояли на светофоре.

— Да, — согласно кивнула, одновременно вздыхая. — Выплюнуть пару взносов за кредит на машину и магистратуру — обалдеть, как болезненно.

— Ты учишься в магистратуре? — посмотрел на Сашу внимательно.

— Ага, поступила, теперь не знаю, чем за кредит платить, — усмехнулась. — Тебе, наверное, неизвестно такое слово.

— Кредитные обязательства известны всем, Саня. Расскажи лучше про учёбу, свои планы.

— Тебе интересно? — искренне удивилась.

— Да, — ответил просто. Саша посмотрела с подозрением, но стала рассказывать, посчитав за лучшее говорить о планах на будущее, а не о сегодняшнем инциденте и том, как глупо она себя повела. Глупо, действительно глупо. Постепенно впадая в раж от собственных планов, которыми делилась, активно жестикулируя и удивляя собеседника мимикой.

Почему-то Антону удавалось отвлекать её, заговаривать, заставлять забывать, кто он, а кто она.

— Итак, после всех волнений, мы можем вернуться к нашему разговору? — вдруг ввернул Стрелецкий и посмотрел в упор на Сашу, она сжалась отчего-то.

— К какому именно?

— Я предлагаю тебе встречаться, это третий раз, кстати. Первые два ты отказала.

— Ты сам передумал после первого раза!

— Я дал тебе время остыть, а себе подумать, решить, хочу ли я этого на самом деле. Я хочу. Я и сейчас могу дать тебе время, через три дня улетаю на неделю, мы можем завести добрую традицию. Мы спим, ты отказываешься, потом мы снова спим, я снова предлагаю, ты отказываешься, и так по кругу. Не могу сказать, что мне нравится этот сценарий, но рано или поздно тебе надоест, ты согласишься.