– Похоже, потерпевший кораблекрушение, – пробормотал я, морщась от криков, дети делили бинокль. Денис на берегу строил песчаные замки, и ему не было до нас дела, а от остальных было шума больше, чем от целого детсада.

Достав ещё четыре штуки, чтобы убрать проблему, я продолжил его разглядывать. Тот шёл с видимым трудом, подволакивая ногу. Потрёпанные брюки, неровно обрезанные до колен, лохматились нитками. Верха не было, и он сверкал загорелым торсом. Обуви тоже не было, но был ремень, на котором висели ножны с холодным оружием.

С самолётом я уже закончил, да и длинные тени на земле показывали, что вот-вот наступит темнота. Всё неизвестное настораживало. На вид мужчине было лет тридцать, но тут небольшая бородка старила. Покосившись на детей, я решил, что если это не наш, то есть не русский, то добью его и где-нибудь прикопаю. Не хотелось подвергать их опасности. В этой бухте я решил задержаться до утра, а с рассветом вылететь дальше по маршруту. Ночью лететь не хотелось, это не на вертолёте, крохотную площадку для посадки искать не надо. Ещё не знаешь, как приводнишься ночью. Вылетим завтра утром, и днём доберёмся до места. Последний рывок остался.

Приняв такое решение, спустился вниз, самолёт стоял на мелководье, и по колено в тёплой воде я направился к берегу навстречу неизвестному, дети последовали за мной.

К сожалению, это был не славянин. На мой вопрос он что-то забормотал на французском. Потом мы оба перешли на английский. Тот его знал очень плохо, но всё же смог ответить на мои вопросы. Дети стояли рядом, прячась за мной, и внимательно слушали неизвестного. Тот, видимо, сильно устал, пока добирался к нам, поэтому сел на песок и, взяв протянутую мной флягу, жадно присосался, там был чай с коньяком. Потом представился и начал рассказ.

Звали его Франсуа Боржен, из Бордо. Он был матросом на торговом судне из Гавра. Шли они на Гаити, но попали в шторм, судно лишилось всех трёх мачт, пока не было разбито волнами и не пошло ко дну. Шлюпку и баркас они потеряли ещё во время борьбы со стихией, остался один ялик. Франсуа бросили на корабле с несколькими другими несчастными, и офицеры корабля отплыли с немногими счастливчиками. Что с ними стало, Боржен был не в курсе. Остальные, впав в отчаянье, даже не предпринимали ничего, чтобы спастись. Этому французу повезло, когда его смыло за борт, перед тем как судно пошло ко дну, он ухватился за обломок мачты. Сутки его мотало по волнам, он привязался к обломку рангоута, пока погода не начала улучшаться, и он не рассмотрел землю. Добрался он до неё только к вечеру, выбрался на берег, немного отдохнул и стал искать пресную воду. Нашёл в ложбинке камня воду от прошедшего дождя, так и попил. Потом шёл две недели по берегу, питаясь яйцами птиц, разоряя гнезда, плодами и выброшенной на берег рыбой, пока не наткнулся на нас. Он был уверен, что это необитаемый остров, поэтому очень удивился, когда я сообщил, что мы находимся на Кубе. Поселений тут было не сказать, что так уж и много, но всё же были.

После его рассказа я представился ему русским путешественником, обо мне он, кстати, слышал. Честно сообщил ему, что он мне только мешает. Мол, я считаю его угрозой для своих детей, что сидели рядом со мной на песке, поэтому я или закапываю его тело в песок, или даю лодку под парусом, запас продовольствия, какое-никакое оружие, и он отплывает немедленно. Француз выбрал лодку, причём с радостью, и долго благодарил меня за неё со слезами на глазах.

Потом мы дошли до берега, остановившись метрах в двухстах от самолёта, я вызвал не очень большую шлюпку, где уже стояла мачта и был парус. Два весла находились внутри. После этого я загрузил внутрь рюкзак с продуктами, котелок, бидон с водой, одно из охотничьих ружей, что купил в магазинах Питера, запас пороха, пыжей и дроби, оружие было дульнозарядным. Топорик и всё для выживания. Не забыл рубаху, шляпу и одеяло. Француз был голоден, поэтому пока я готовил ему лодку, Анна сбегала к автодому, что тёмной массой виднелся неподалёку, и принесла два бутерброда с колбасой. Уже совсем стемнело, но серебристая луна вполне неплохо освещала всё вокруг.

Француз быстро съел бутерброды и долго благодарил Анну, потом и меня. Я помог ему забраться в лодку и толкал по мелководью, пока он поднимал парус, после чего остановился по пояс в воде и помахал рукой. Как я уже говорил, луна и звезды освещали залив, поэтому мы хорошо видели друг друга. Громко поблагодарив меня, француз прошёл на корму и стал править румпелем, вставая на курс в открытое море. Наполненный ветром парус понёс шлюпку к выходу из залива.

Проводив неизвестного, я развернулся и направился обратно. Думаю, он доберётся до ближайшего поселения, оно тут неподалёку было, в сорока километрах, куда править – я ему показал. Мы его пролетали, когда я искал безопасное место для днёвки.

Когда парус скрылся за мысом, я вернулся к самолёту и продолжил проводить обслуживание. Дети то бегали по берегу, то забирались в салон, то смотрели мультики в автодоме или подавали мне инструменты. Для них эта ночь всё равно что день, как я уже говорил, часовой пояс сменился и время для нас перепуталось. За пять часов до рассвета я их уложу, сам посплю, и полетим дальше.

В два часа ночи по местному времени я с трудом уложил детей, спать те не хотели, но всё же заставил, читая сказки, потом сам лёг и с трудом уснул. Для нас было где-то час по внутреннему времени, но дня, а не ночи. У меня не было привычки укладывать спать детей после обеда, поэтому и уснули они с трудом.

Утром, после завтрака, пока дети бегали по берегу, я убирал автодом и возился с амфибией, когда вдруг снова услышал детские крики. Выйдя из салона наружу и спрыгнув в тёплую воду залива, посмотрел, куда указывали дети. Там из-за мыска выплывала знакомая лодка, которую я совсем недавно безвозмездно подарил. На ней стоял новый хозяин и махал нам веслом.

– Что-то не нравится мне это, – пробормотал я.

Быстро согнав детей с пляжа, я вызвал беспилотник и навесил на него четыре боевые ракеты. Пока француз активно грёб к нам против ветра, я проверил все системы, установил стол с оборудованием и пультом управления, рядом тарахтел генератор, и, разогнав беспилотник, едва хватило места на пляже, поднял его в воздух.

На развороте над морем я понял причину тревоги француза. Видимо, он уплыл недалеко, встал у берега километрах в трёх от нас, сразу за мысом, где и переночевал. А утром, когда проснулся или готовил завтрак, не скажу, не знаю, заметил идущий под парусами корабль пиратов. Как он это определил? Да там отчётливо было видно повешенных: шесть человек со связанными за спиной руками покачивались на передней мачте, и их было хорошо видно на фоне парусов. Да и флаг на месте отсутствовал.

К этому времени благодаря Воронову, с которым я поддерживал отношения (он получил повышение в звании и должности, теперь был замом по военно-морской разведке), я уже знал все типы парусных кораблей и мог по такелажу определить, что это за корабль. Это была двухмачтовая шхуна тонн на двести с косым парусным вооружением. Боевое вооружение заключалось в шести небольших пушках по бортам и одной, но более мощной, на носу. На палубе было около шести десятков пиратов, сколько внутри – я не знал.