Глава 40

Передо мной вырастает страшный, громадный человек, больше напоминающий великана. Но я ужасаюсь не столько его габаритам, сколько его состоянию – я понимаю, что он заражён. Его волосы всклокочены, его нижняя челюсть перекошена, его руки ему не принадлежат – они болтающиеся, ненужные канаты – его глаза превратились из человеческих в рыбьи. Я жду от него удара, я держу в своей руке уже окровавленный нож, но он вдруг заглядывает в мои глаза своими рыбьими, и я отчётливо различаю в них последние остатки быстро испаряющегося человеческого разума. Смотря на меня в упор, он начинает говорить, и я вдруг постепенно начинаю узнавать его. Сначала он говорит нечленоразборчиво, но вскоре я различаю каждое произнесённое им с пугающим гортанным бульканьем слово: “Посмотрите за моей Клэр, да? Присмотрите за ней… За моей… Маленькой… Да… Она самая маленькая… За самой маленькой… Да? Ты присмотришь за ней? Теона?.. Теона Тейт?.. Да?.. Да?.. ДА!!!”.

Я резко прихожу в себя. Так резко, что распахиваю глаза одновременно с глубоким вздохом, обычно случающимся с людьми при сильном испуге. Да, я определённо точно напугана. Напугана сновидением. Которое является свершившейся реальностью, с одной лишь маленькой поправкой: Барнабас Литтл не был великаном. И всё же теперь он мог им быть. В моих снах он мог быть кем угодно, даже великаном, способным раздавить мою болящую грудину…

Моя шея сильно затекла. Потому что я спала сидя, упираясь головой в издающее едва уловимую вибрацию стекло. За окном, на фоне тёмно-свинцовых туч, светило солнце и мелькали лужи, и мокрый асфальт… Мы проезжали нереалистично зелёное поле, расположенное у подножия далёкой от нас, небольшой горы. Краски были неестественно яркими, в воздухе пахло свежестью и сыростью. Здесь совсем недавно случился сильный ливень: раскаты грома до сих пор сотрясали пространство, а медленно удаляющиеся стаи туч, подсвечиваемые гонящим их прочь солнцем, мерцали от фиолетовых и белых молний. Из-за столь странного освещения я никак не могла сориентироваться во времени суток, в которые ворвалось моё сознание.

Тяжело выдохнув, я нашла в себе силы выпрямиться и сесть ровно, но воспоминания всё ещё возвращались ко мне слишком медленно.

Мы обошли дом Шнайдера. Я думала, что нам придётся обходить всю деревню, думала, что и обойдя её мы рискуем не найти ни единой машины, но, к нашему счастью, оказалось, что Гарднер всё-таки стал владельцем пикапа, о котором давно мечтал. Пикап был лишь слегка подержанным, бордового цвета и с наличием задних мест. Автомобиль был словно намеренно спрятан за домом. Я даже не сразу поверила своим глазам: смысл человеку парковаться за домом, практически в дровотне, если прямо перед домом есть подходящая площадка? И всё же пикап был реальным. Реальным шансом нашего чудесного спасения, чудо которого заключалось в том, что я, оказывается, всё-таки успела сдвинуть ту злосчастную щеколду на подвальной двери ровно настолько, чтобы Тристан смог погнуть оставшиеся не сдвинутыми полсантиметра, преграждающие ему дорогу к выходу. Он вреза́лся в дверь снова, снова и снова, пока щеколда наконец не отлетела. А потом, оказавшись в коридоре, он добежал до наших вещей, неблагоразумно непроверенных Шнайдером и оставленных им у входной двери, где мы их и кинули, и вытащил из своего рюкзака пистолет Рэймонда, при помощи которого он однажды уже помог мне справиться с обезумевшим отцом Клэр.

За руль сел, естественно, Тристан. Сев сбоку от него, я вновь начала возвращаться в невменяемое состояние, ничего не в силах с этим поделать. Но даже отключаясь я успела указать Тристану на кнопку блокировки дверей. Всё, что я в итоге запомнила после, была эта загоревшаяся оранжевая кнопка и вид из окна. Я даже не знала, где именно Тристан в итоге нашёл ключи: в замке зажигания, на кресле или в бардачке.

Я видела, как мы проезжали мимо дома, из которого только что смогли вырваться и в дверном проёме которого теперь стоял окровавленный Гарднер Шнайдер. В его руках было ружьё, и я удивилась этому, ведь я знала наверняка, что оно разряжено, но вдруг… Он выстрелил по нам!

Кажется, я никогда не узнаю, было ли разряжено ружьё в тот момент, когда я пыталась им воспользоваться, или это было лишь моей психотропной галлюцинацией. Я почти уверена в том, что разряженное ружьё в моих руках было реальностью, но зачем Шнайдеру было изначально идти на нас с разряженным ружьём, я не понимала. Хотел ли он острых ощущений, баловства с судьбой, доказательства самому себе, что может управлять людскими жизнями и с разряженным ружьём в руках, или он сам не знал о том, что его обойма была пуста? И всё же у него имелись патроны…

После того, как он выстрелил нам в спину, меня накрыла густая и тягучая темнота. Я решила, что он нас пристрелил. Не меня одну, а нас всех всего одним патроном. Но вот я проснулась и мелко дрожу то ли из-за кошмара, то ли из-за сильной прохлады.

– Где мы? – прищурившись от упавшего на моё лицо тёмно-жёлтого луча солнца, произнесла я скрипучим голосом и, опустив взгляд вниз, вдруг увидела одетую на себя неизвестную мне чёрную футболку с белой надписью без запятых: “STUNNING: don't change who you are to please others be yourself and choose people that choose you”* (*Не меняйте себя, чтобы угодить другим, оставайтесь собой и выбирайте людей, которые выбирают вас).

– Где-то в Германии, – хмуро ответил Тристан, не сводя взгляда с дороги.

– Что на мне за футболка? – я оттянула её, чтобы рассмотреть получше. Она была мне откровенно велика и длина.

Мой взгляд зацепился за моё покрасневшее и местами посиневшее правое запястье, на котором до сих пор болтались холодные наручники.

– Он порвал твою рубашку, так что пришлось тебя переодеть, – поджав губы, Тристан посмотрел на меня. Встретившись со мной взглядом, он невозмутимо осмотрел меня, пока я с облегчением ощущала наличие на себе лифчика. – Это моя футболка. Времени на разбор твоих вещей не было, так что я достал первое, что попалось. Тебе идёт.

– Разбор вещей?.. У нас остались какие-то вещи?

– Роза, конечно, оказалась той ещё стервой, но на вещи она не позарилась. Мы ведь забрали из машины твою походную сумку и наши рюкзаки, так что потеряли мы только то, что осталось в машине.

Так вот что Тристан тащил ночью в другой руке, помогая мне передвигаться… Это была моя сумка.

Мой взгляд метнулся на развёрнутый и лежащий на