Матт вздыхает.

– Я знаю, – говорит Джефф. – Но ты мне лучше расскажи, как надо. Расскажи, как это можно сделать! Мы ведь не единственные, кому эти правки нужны. Они нужны всем.

Матт не знает, что сказать, но сказать что-то нужно – чтобы Джефф не умолк. И говорит:

– Джефф, ты сейчас говоришь о законах. И это не просто правки, это как новые законы. Законы издают законодатели. Которых мы избираем. Но компании, сам знаешь, оплачивают их выборы, содействуют им. Будущие законодатели говорят, что работают ради нас, но, едва получают свои должности, начинают работать на те компании. И так происходит уже давно. Они представляют компании и работают ради компаний.

– А как же народ?

– Можно верить: если ты проголосуешь за законодателей, значит, они будут работать на тебя. И голосовать дальше. А можно признать, что это не работает, и не ходить на выборы. Что тоже не поможет.

– Так, ладно, именно поэтому я и пытался хакнуть эти законы!

– Знаю.

– Расскажи лучше, как нам это сделать!

– Я думаю. Думаю, нам стоит попробовать совершить единовременный захват существующих законодательных органов и принять пакет законов, которые вернут власть народу.

– Единовременный захват? Это как, типа революции? Ты хочешь сказать, нам нужна революция?

– Да нет.

– Нет? А как по мне, очень похоже.

– Но – нет. В смысле, и да, и нет.

– Ну спасибо, прояснил!

– Я имею в виду, если ты в рамках существующего законодательства проголосуешь за конгрессменов, которые реально примут законы, ставящие народ во главу законотворчества, и президент их подпишет, Верховный суд одобрит, а армия обеспечит соблюдение, то… я хочу сказать, это же революция?

Джефф долго молчит. А потом, наконец, отвечает:

– Да. Это революция.

– Но она же в рамках закона!

– И так даже лучше, верно?

– Да, разумеется.

– Но как ты соберешь такой конгресс и где возьмешь такого президента?

– Это политика. Нужно обещать лучшее и выдвинуть кандидатов, которые будут делать, что ты им скажешь.

– Это должны быть демократы, потому что третьи партии всегда проигрывают. Нужно просто уделать основных конкурентов – в Америке так всегда происходит.

– Ладно, так даже лучше. Пусть будет уже существующая партия. Нужно просто победить.

– Это же политика, сам сказал.

– Ну да.

– Боже, неудивительно, что я пытался хакнуть систему! Ведь то, что предлагаешь, полная хрень!

– Ну, это хотя бы законно. Если сработает, то сработает.

– Спасибо тебе за эту мудрость. Я вот думаю, великие мудрости все такие тавтологичные или нет? Есть опасение, что все. Но нет. Нет, Матт. Подумай-ка лучше. Это твое предложение вообще не вариант. Ну, то есть люди пытаются этого добиться триста лет, но положение становится все хуже и хуже.

– Были подъемы и спады. Был прогресс.

– И вот к чему мы пришли.

– Ну да, что есть, то есть.

– Так что придумай-ка что-нибудь посвежее.

– Я пытаюсь!

Джефф снова замолкает. Такие долгие разговоры требуют от него больших усилий – бо́льших, чем он был способен приложить, и теперь он выглядел уставшим. До изнеможения. Не в силах выносить то, что происходило в мире.

Через некоторое время Матт спрашивает:

– Джефф? Ты не спишь?

Джефф поднимается:

– Не знаю. Очень устал.

– Голодный?

– Не знаю.

– У меня есть крекеры.

– Не хочу. – Долгая пауза; возможно, Джефф плачет. Плачет или спит – а может, и то и другое. Наконец, он снова приподнимается:

– Расскажи мне какую-нибудь историю. Я же просил тебя рассказать историю.

– Я ведь ее рассказывал.

– Расскажи такую, в которую я смогу поверить.

– Это сложнее. Но ладно… В общем, давным-давно за морем существовало место, где люди пытались создать общество, которое было бы полезным для всех и для каждого.

– Утопия?

– Нью-Йорк. Там все были равны. Мужчины, женщины, дети и те, кого ты и не знал бы, к кому отнести. Всех цветов кожи, неважно, кто откуда туда приехал. В этом новом городе все начиналось заново, и люди были просто людьми, то есть равными, и всегда относились друг к другу с уважением. Это был хороший город. Всем там нравилось жить. Люди видели, что это очень красивое место, совершенно невероятная гавань, где с востока на запад тянулась просто череда красот, а звери, птицы и рыба обитали здесь в таком изобилии, что, когда по небу пролетала птичья стая, она заслоняла солнце и становилось темно, а когда рыба шла в реки на нерест, эти реки можно было пересечь шагом, ступая по ним. И все в таком роде. Звери носились миллионами особей. Лес покрывал все и вся. Озера и реки – на загляденье. Горы – за гранью воображения. Жить на такой земле было настоящим даром.

– Почему же там никто не жил раньше? – спрашивает Джефф сквозь сон.

– Ну, это уже другая история. На самом деле, я тебе скажу, люди там уже жили, но, увы, у них не было иммунитета к болезням, которые принесли с собой новые люди, и большинство из них умерло. А выжившие примкнули к этому обществу и научили новоприбывших заботиться о земле так, чтобы та всегда оставалась здоровой. Вот о чем эта история, что я тебе сейчас рассказываю. Нужно было знать каждый камешек, каждого зверя, птицу и рыбу. Нужно было любить эту землю так, как любишь свою мать, а если ты не любишь мать, то как своего ребенка или самого себя. Потому что земля – это ты сам. Нужно было знать себя полностью, так хорошо, чтобы ничто не осталось недопонятым и всему уделялось должное внимание. Каждый отдельный элемент этой земли, вплоть до самой коренной породы, был гражданином совместно созданного общества. Все имели правовой статус, все достойно жили и имели все, что было нужно для полного благополучия. Вот как это было. Слышишь, Джефф? Джефф… Ну, конец, в общем.

Потому что Джефф уже лежит и мирно похрапывает. История помогла ему уснуть. Как колыбельная песня. Или детская сказка.

И тогда, раз Джефф уже спит, а что-то в этой сказке тронуло душу, Матт закрывает руками лицо и начинает плакать.