раз за меня беспокоился Прогудин, теперь Гуннар. Неужто я представляю для других такую ценность?..»

Вскоре снова пришёл охранник и попросил проследовать за ним — Валеру повели вглубь здания, где была душевая комната (попутно объяснив, что можно ходить туда и самому — но только туда). Также ему предоставили чистую одежду. Было приятно и физически, и морально, когда удалось избавиться от одежды бойца.

Посвежевший, Валера вернулся в кабинет, где насладился обедом и чтением. Конечно, коротать часы в помещении без окон будет скучновато да и отсутствие видимой смены дня и ночи может немного запутать сознание, но, главное, что ничто и никому больше не угрожает.

Валера ходил и читал, сидел и читал, лежал и читал. В перерывах спал. Иногда к нему приходили с едой. В отличие от прошлого «заключения» не было допросов. Но это и к лучшему. К тому же организм словно был благодарен за пассивный образ жизни, который разительно отличался от чересчур большой активности последних дней.

Неизвестное число часов спустя дверь открылась, и зашёл Умар. Он внимательно осмотрел кабинет, хмыкнул и сел на стул. Валера отложил книгу.

— Если тебе интересно, то Хаким умер, — сообщил Умар. — Сердечный приступ.

— Соболезную.

— Не надо. Нельзя жалеть человека, отравившего колодец. Здесь я имею в виду колодец своей души. Он травил меня своими мыслями, рассуждениями, ложными истинами.

— Ты засомневался только в тот момент, когда понял, что он готов с лёгкостью тебя уничтожить несмотря ни на что?

— Да, — нехотя согласился Умар. — Если ты идёшь поперёк своей логики, то, значит, не веришь в неё. А если сам не веришь, но уверяешь других, то твоя логика лжива.

— Значит, путь, которым ты шёл, увёл тебя в тупик?

Умар на мновение вспыхнул, в его глазах промелькнул гнев, но сразу улетучился.

— Да, ты прав. Единственный из моего окружения. Знаешь, если путь Шаджяры до сих пор был тупиковым, то путь, которым мы шли, начиная с нашей встречи перед… кхм… сражением, навёл меня на множество мыслей. Мне надо будет многое обдумать.

— А что там со следствием? — поинтересовался Валера.

— Мне без разницы, — махнув рукой, ответил Умар. — Лебенслихт, Культ… мне это неинтересно. Сейчас я увезу тело Хакима на родину и похороню со всеми почестями, потому что в Шаджяре наверняка очень много людей, которые считают, что он — истинный Лидер, а я — его кукла.

— Но там наверняка узнают, что произошло?

— Да. Но я продолжу играть роль куклы, чтобы узнать, насколько глубоко гниль проникла в основание моей организации, чтобы потом всё разом вычистить.

— Чем не план. Желаю удачи.

Умар пристально глянул на Валеру.

— Люди сейчас другие: злее, циничнее, глупее. И ты, как музейный экспонат, напоминаешь о временах, когда всё было наоборот. Знаешь, кажется, теперь я согласен с Главой: таких людей в Эннее не хватает. Если бы все Лидеры имели хотя бы долю твоего ума…

— Разве можно управлять, имея один лишь ум? — с сомнением произнёс Валера. — Воля, решимость, навык и желание управлять…

— Наглость, — перебил его Умар, — амбициозность, беспринципность. Ты должен быть гибче травы, твёрже камня! Я боюсь даже думать о том, как нынешние Лидеры оказались на своих местах.

— Гуннар не такой! И Алина тоже.

— Старый рокер себе на уме. А твоя Алина… Да, вы многое пережили, пока боролись с её братом, но я уверен, что сейчас, став Лидером, она поменялась.

Валера хотел было возразить, но… так ведь и есть. «Она взаправду стала другой за те недели, что мы не виделись».

— Я не считаю, — сказал он вслух, — что она изменилась в худшую сторону.

— О, как скажешь, — с ухмылкой отреагировал Умар. Он встал и подошёл к Валере. — В любом случае, я был бы рад видеть тебя в наших рядах.

— Что?..

— Хаким уверял меня в том, что неполноценность Эннеи — фундамент существования Шаджяры и других организаций. Но сейчас я считаю, что нельзя быть частью неполноценности и одновременно считать свою деятельность цельной. Лицемерие, переходящее в глупость.

— Я не понимаю, о чём ты.

— Так, рассуждения… Что ж, Валера, я благодарен тебе за возможность обдумать свою жизнь. Впереди ещё будут собрания Эннеи, поэтому я уверен, что мы встретимся.

Умар протянул руку, Валера её пожал. «А ведь он тоже поменялся: с наглого парня на красивой машине и безжалостного бойца, который дрался за свои идеалы, он дошёл до правителя, чьё “королевство” вот-вот обрушится, если ничего не предпринять, а идеалы нужно на десять раз пересмотреть».

Умар ушёл, а Валера снова остался один. Только вот новая мысль поселилась в сознании и связана была с тем, что очередной сильный мира сего признал в нём равного. В нём, обычном леснике, который до поры до времени даже не показывал носа из своего леса. Но ведь все же из плоти и крови, со своими плюсами и минусами, с сильными сторонами и слабостями. И единственная разница между Валерой и, допустим, Гуннаром заключается только в том, что Гуннар выбрал контроль над сущностью металла, а у Валеры такого выбора не было. А если бы был?

9.3

За размышлениями проходили минуты (или часы?), они сменялись дрёмой и чтением. Охранник стабильно приносил еду, иногда хотелось спросить его, какое вообще на дворе время суток, но это, по своей сути, не имело значения.

После очередного приёма пищи прошло всего ничего, а снова в дверь постучали. Мягко, неуверенно. Валера отвлёкся от Энциклопедии и с любопытством воззрился на дверь. Она медленно открылась, и в кабинет вошла Алина.

Девушка, увидев Валеру, сразу подбежала к нему и обняла. На ней снова был чуть мешковатый пиджак, косметика придавала деловой вид, но повела она себя как раньше, до Культов, Энней и прочего.

— Как же я рада, что ты жив! — сказала она срывающимся голосом. Глаза её наполнились слезами.

— Ну-ну, — ответил Валера, не очень понимая, как реагировать. — Думаю, тебе говорили, что я появлялся на собрании.

— Да, Камила, Гуннар и Альбина — все подтвердили это, но, знаешь, пока своими глазами не увидишь…

Они присели на кушетку. Алина рассматривала Валеру как музейный экспонат.

— Как же я безумно рада, что всё оказалось неправдой…

— Неправдой, из-за которой ты чуть не пострадала.

— Ага… меня готовы были дематериализовать ни за что! — воскликнула девушка в сердцах. — Ты, Лидер Шаджяры и мой дядя…

— Он точно умер, тебе это сказали?

— Да.

— А… — Валера захотел как можно тщательнее подобрать слова. — Ты знаешь о его связи с наёмниками?

Алина помрачнела.

— Я прочитала стенограмму твоего допроса