— Моя семья…

Он почти прошептал ее, однако Брюс все понял. Итак, Сасси решил держаться версии с похищением его жены и детей.

Брюс уже открыл рот, чтобы возразить, что с семьей Карима все в порядке, как вдруг ему пришла в голову одна идея.

— Их по-прежнему нет, — мрачно кивнул он.

Краем глаза Брюс заметил, как переглянулись его коллеги, будто он был не в своем уме. Разумеется, семья Карима в безопасности. Неужели коллеги не догадаются промолчать? Карим отреагировал немедленно.

Сначала он застонал и как будто попытался встать. Он что-то шептал, но коллеги Брюса ничего не поняли, поскольку не говорили по-шведски.

Брюс положил руки ему на плечи:

— Вы никуда не пойдете.

— Но послушайте, — по-английски возмутился Карим, — она по-прежнему у них. И они обещали убить ее и детей, если я не выполню свою миссию.

Из глаз Карима хлынули слезы.

Зрелище плачущего летчика настолько впечатлило Брюса, что ему стало не по себе.

Он глубоко вздохнул, тщательно подбирая слова:

— Карим, послушайте. Очевидно, произошло нечто ужасное. Но мы не сможем вам помочь, если вы не поговорите с нами. Вы поняли?

Карим вытер лицо, превратившееся в безжизненную серую маску. Если бы в этот момент в палату зашел доктор, допрос завершился бы, так и не начавшись.

— Я понял, — ответил Карим.

— Отлично. Тогда рассказывайте с самого начала. Как на вас вышли эти люди?

Карим снова запнулся.

«Терпение, — уговаривал себя Брюс. — Здесь нужно терпение, которого у меня нет».

— Она была одна, — произнес наконец Карим.

— Кто?

— Та, которая все это устроила. Это она захватила мою семью.

Он снова разразился рыданиями. Брюс сделал знак одному из следователей прикрыть дверь.

— Их больше нет, — прошептал Карим. — Они мертвы.

Брюс знал, как меняются в лице лгуны. С годами он научился распознавать ложь по тысяче признаков, незаметных непрофессионалу. Однако ни одного из них он не мог разглядеть сейчас ни в мимике, ни в выражении глаз Карима, как ни старался.

Возможно, Сасси просто ослаб или на него так подействовал наркоз. Однако не исключено, что он говорил правду. В этом случае Карим переживал сейчас адские муки.

— Мы ищем их, — сказал ему Брюс. — И не успокоимся, пока не найдем.

Брюс лукавил, но в ближайшее время это должно было стать правдой.

— Она все время на шаг впереди.

— Кто она?

— Я не знаю.

— Разве она не называла своего имени?

— Нет.

— Но у нее должны быть сообщники.

— Этого я не знаю.

«Ну а сам ты, Карим, разве не один из них?»

Брюс понимал, что факт похищения семьи Карима не слишком повлияет на приговор. Судья сочтет это не более чем смягчающим обстоятельством. Не стоит ставить под угрозу жизни четырехсот человек ради трех.

— То есть вы незнакомы с женщиной, которая похитила вашу семью?

— Нет.

— Как она с вами связалась?

— Она позвонила. Накануне вечером, сообщение осталось на автоответчике. Хотя никакого сообщения, собственно, не было, только долгое молчание. Поэтому перезвонил я. Больше из любопытства — посчитал, что звук не сохранился из-за каких-то технических помех. Она сказала, что ошиблась номером. Назвала какое-то имя, я ответил, что таких у нас нет. Я не узнал ее голоса.

— И что произошло потом?

Карим прикрыл веки, словно задремал. Брюс осторожно тронул его за плечо:

— Что потом?

Глаза Карима распахнулись.

— Она перезвонила утром.

— Вы имеете в виду вчера утром?

— Как раз накануне вылета. Сообщила, что моя семья похищена и я должен неуклонно следовать ее указаниям. Неуклонно.

Карим тяжело дышал. Было видно, как ходит под одеялом его грудь.

— И что это за указания?

— Она продиктовала мне записку и велела приклеить ее скотчем на стене в туалете.

— Так это вы написали письмо?

— Да.

Брюс задумался. Слишком неожиданный поворот.

— Хорошо, не будем об этом. — Он похлопал Карима по плечу. — Но почему вы ей поверили?

Слезы снова потекли по щекам Карима.

— Я разговаривал со своей дочерью.

У Брюса застучало в висках.

Но как это у нее получилось? Как можно было взять жену и дочерей Карима в заложники, чтобы их никто не хватился? Разве они не были в Копенгагене?

— И что сказала ваша дочь?

Карим повернул голову к окну, за которым стояла черная ночь.

— Сказала, чтобы я срочно пришел к ней, что она боится этой женщины.

— Она была напугана?

Карим кивнул.

— Все произошло так быстро, — прошептал он.

— Как долго вы с ней говорили?

— Меньше минуты.

— То есть вы никогда не встречались с этой женщиной?

— Никогда.

Брюс пытался упорядочить разрозненные крупицы информации. Вместе с сообщениями из Стокгольма они начинали наконец складываться в единую, хотя и неприглядную, картину. В нее вписывались и звонки Карима на телефон, использовавшийся для ложных угроз за день до угона самолета, и девушка, которая, как утверждала соседка Сасси, разговаривала с младшей дочерью Карима у забора их дома.

И все-таки как удалось злоумышленнице так просто убедить Карима?

— И вы не пытались поговорить с женой?

— С ней все было как обычно: либо телефон выключен, либо звук отключен. На этот раз она просто не выходила на связь.

В этот момент в палату вошел врач и тут же нахмурился, увидев бледное лицо Карима и его тяжело вздымающуюся грудь.

— Мы уже заканчиваем, — опередил его Брюс.

— В вашем распоряжении две минуты, — ответил доктор. — Потом я буду вынужден попросить вас уйти.

Брюс озабоченно посмотрел на Карима:

— Какие еще указания давала вам эта женщина, кроме записки?

— Никаких.

— Почему же вы взяли курс на Вашингтон, а не на Нью-Йорк?

Карим оторвал взгляд от окна и удивленно посмотрел на Брюса. Он как будто пытался что-то вспомнить.

— Простите, у меня сейчас голова не в порядке. Конечно же, она велела мне посадить самолет на территории округа Колумбия и ни в коем случае не в Нью-Йорке.