– Это эмоции, Мета, – резко осудил Керк, – мы не должны так реагировать. У них своя жизнь, у нас – своя. Специальный корпус тут вообще не при чем. Заметь, мы уже почти выполнили порученную работу, и от денег отказываться глупо. А по вопросу о звездолетах можно, конечно, поторговаться.

Язон с улыбкой кивал и подмигивал Мете, мол, я с тобой, дорогая, но не надо сейчас спорить с Керком, со временем, он сам все поймет.

– Если я правильно понял, – сказал вдруг Рес, – нет на Радоме никакого змеиного гнезда. Обыкновенное место встречи бандитов, одно из многих. В следующий раз они соберутся еще где-нибудь.

– Ты правильно понял, Рес, – сказал Язон. – Я немножко знаком с подобной системой.

А Мета все-таки не удержалась:

– Но я хочу, чтобы эти гады не собирались больше нигде и никогда!

И тогда Керк рявкнул:

– Хватит говорить о всякой чепухе! Не для того мы ночь не спим, чтобы обсуждать каких-то там бандитов!

Потом глубоко вдохнул, прикрыл глаза на секундочку и спросил уже спокойно:

– Бруччо, что у тебя?

– Ну, я наконец выделил ключевую группу атомов в макромолекуле чумрита, этакий игривый отросток, словно пришитый к основной структуре. Не буду утомлять вас подробностями, но дело в том, что привязанность человека к планете определяется именно этим химическим хвостиком. У него есть свойство входить в резонанс с глубинными вибрациями планеты. Вот вам и зависимость.

– Можно дополнить? – вскочил Арчи. – Глубинные вибрации, о которых говорит Бруччо, происходят лишь потому, что у планеты полое ядро. Если заменить его нормальным жидким или твердым, вибрации исчезнут и чумрит из, так сказать, геомагнитного превратиться в обычный наркотик.

– Хорошую техническую задачу ты перед нами ставишь, – грустно улыбнулся Стэн. – Язон хочет домой. Замените, пожалуйста, ядро у планеты!

Но шутки шутками, а Язон уже понял: величайшее открытие рождается прямо на глазах. Ведь им, наконец, удалось увязать чумрит и высокотемпературных монстров. Победа над чудищами или контакт с ними наверняка позволит вторгнуться и в геологию этого мира. Значит, разгадка почти найдена?

А Керк решил зайти с другой стороны:

– Почему бы не оторвать пресловутый хвостик у молекул чумрита? Ведь тогда от здешней наркомании можно будет лечить, как от обычного привыкания к ЛСД.

– Нет, Керк, хвостик оторвать нельзя, – разочаровал его Бруччо. – При разрушении этой части молекулы обычным химическим способом будут образовываться жуткие токсины. Не ЛСД получится в организме, а мгновенно убивающий яд. Кто-то предусмотрел и это.

– Кто-то? – переспросил Рес.

– Конечно, – устало повторил Бруччо, – я же еще раньше объяснял. Чумрит – это типичная синтетика.

– В общем так, – подытожил Керк, – сами мы в этом, похоже, не разберемся. Возвращаюсь к главному. Послезавтра опускаемся в магму. И пока Виена заговаривает зубы этим черным шарам, мы берем пленников, из которых и вытряхиваем всю необходимую информацию.

План был прямолинеен и даже наивен, но Язону вдруг показалось, что именно поэтому он может оказаться вполне осуществим.

Поэтому Язон поднялся и объявил, специально заканчивая шуткой ставшую слишком уж серьезной беседу:

– Ну вот и солнышко встало, друзья! Пора спать. Как вы полагаете?

Мета вздохнула утомленно, даже не улыбнувшись, а потом упрямо повторила:

– А фэдеров я все равно своими руками передушу.

Почти шесть часов продлился второй лечебный сеанс на вновь освобожденном от людей линкоре. Все-таки и отсутствие отвлекающих биополей и защитный экран оказались принципиально важными. По существу, это были необходимые условия для нормального течения процесса. И все шло как надо, но после второго сеанса Виена уже буквально шла по стенке. Вот чудачка! Могла же попросить встретить себя прямо у дверей хирургической палаты. Так нет же – зачем-то плелась через весь гигантский корабль к внешнему люку, а пирряне стояли и ждали, как дураки, уже начиная тревожиться, но не решаясь идти навстречу. Настолько тонкая материя, эта телепатическая медицина – если сам не экстрасенс, в жизни не сообразишь что можно, а чего нельзя делать!

В общем, Виена подошла к самому краю и вроде собиралась перешагнуть через комингс, а трап почему-то был убран. Все как будто забыли, что она совершенно ничего не видит. Уж больно лихо девушка ориентировалась в пространстве с помощью своего шестого чувства. Ей закричали, конечно, но все сразу, одновременно, и разобрать отдельные слова не представлялось возможным. Но дело было даже не в этом. Виена все равно не только не видела, но и не слышала ничего. В ушах ее стоял мерный гул, заглушавший все звуки: утомленный до крайности мозг не успел перестроиться с внутреннего слуха на внешний.

Короче Виена все-таки шагнула в пустоту. До земли было всего ничего – метра два с половиной, но чтобы кости поломать этого бы за глаза хватило.

Пирряне народ, конечно, быстрый, несколько человек дружно ринулись на помощь. Но обогнал-то всех не пиррянин, а бывший доверенный сотник султана Азбая, владеющий замедлением времени много лучше Язона. Герои Мира Смерти еще бежали, обгоняя друг друга, а Фуруху уже держал Виену на руках. Умение моналойцев буквально вырастать из под земли было не новостью для пиррян, но вот откуда он вообще тут взялся, этот местный феномен? Язон, Мета, Керк, все руководители Пирра специально ждали появления Виены после ее сигнала об окончании сеанса. А моналоец? Но в любом случае, молодец парень! Кто знает, от какой участи спасал он в тот короткий миг Виену, а значит, и Миди, а значит (возможно) и свою собственную планету…

Похоже, и сам Фуруху думал о чем-то подобном. Он нес Виену бережно, нежно, как священнослужитель несет хрупкий сосуд с ритуальной бесценной жидкостью, или как заботливый отец – маленького ребенка. Да нет же! Язон, наконец, понял, какое сравнение будет самым точным: как молодой жених – любимую невесту. Они очень красиво смотрелись вместе – высоченный с рельефными мышцами темнокожий парень, плечи вдвое шире бедер, лысая голова блестит, как сварткула. И – маленькая златокудрая фея, чью пиррянскую мускулатуру, скрывают широкие складки свободного платья. А гармонию тонких черт очень милого личика не нарушали сейчас, как обычно, пугающе неподвижные, будто стеклянные, невидящие глаза. Они были закрыты – Виена уже спала и ровным счетом ничего не чувствовала.

Потом, когда девушка проснулась, пирряне узнали много нового. Во-первых, было сразу объявлено, что третий сеанс, к которому она собирается приступить немедленно, теперь уже наверняка станет последним. Собственно, она надеялась завершить лечение еще на втором сеансе, потому и довела себя до крайнего ментального истощения – уж больно обидно было прерываться. Ну, а во-вторых, Виене удалось узнать от Миди, точнее извлечь из ее памяти важнейшие сведения о сварткулах и монстрах.

Язон, общаясь с Миди, уже находившейся в коме, читал информацию по верхам и добрался только до того момента, когда Миди настиг телепатический удар. Виена сумела влезть в сам процесс разрушения биополя Миди пси-импульсом чужака, и оказалось, что за малую долю секунды до полной потери сознания, Миди успела многое узнать и понять о высокотемпературной жизни.