Говард аккуратно приладил накладные бороду и усы рыжего цвета, став похожим на настоящего шотландца. Потом надел парик, сделанный из длинных рыжих волос, которые уложил в хвост и, сменив в завершение цвет глаз, убрал полиэтиленовую плёнку в рюкзак вместе с зеркалом и закрыл молнию. Льюис напоследок надел очки и направился к выходу. Пройдя по тёмному коридору, Говард спустился по лестнице и вышел из складских помещений на свежий воздух, направившись к машине. Он быстро сел в пикап и запустил двигатель, направившись в аэропорт. Льюис не знал пока, как долго будет добираться до Эдинбурга, но знал одно, что, сколько бы ни пришлось лететь туда, попасть в Шотландию ему было нужно обязательно.

Нью-Йорк. Манхеттен.

Романов стоял у окна, и смотрел на падающий снег, который вызывал внутри него какие-то тёплые воспоминания, которыми он очень дорожил, чувствуя, что в глубине его сердца заканчивается ледяная зима, предвещающая весеннюю оттепель. Андрей на миг оторвал свой взгляд от порхающих за окном в весёлом хороводе снежинок, и посмотрел на диван, который был застелен постельным бельём.

Он сделал пару глотков крепкого чая из чашки, стоявшей на подоконнике, и задумался. Да, задумался. О чём-то дальнем и, как он считал, близким его сердцу, то, что ему уже удалось пережить и остаться при этом человеком! … А чтобы заглянуть в будущее, не нужно было ворошить прошлое, где старый ненужный хлам лишь пылит и отравляет свежий воздух. В будущее нужно идти чистым с высокоподнятой головой, принимая все его правила и живя так, как привык жить!

А что же память? Что делать с ней? Задавал постоянно эти вопросы сам себе Призрак. Ему хотелось верить и надеяться на то, что память с годами будет менее сильно напоминать о прошлых победах и поражениях, которых было отнюдь не мало! Память быстро начала отбрасывать года, те года, в каких Романов жил, как в аду, уже не осознавая, что существует нормальная людская жизнь: где нет места смерти и убийствам, там, где люди не бояться грядущего дня, там, где жизнь сложна лишь бытовыми хлопотами, там, где есть вера, надежда и любовь. Да, именно любовь, над которой время не под властно, а следовательно, она несёт тот лучик вечного света, который сияет в кромешной тьме, показывая усталому путнику дорогу к счастью.

Андрей всё это прекрасно понимал, вспоминая лицо той девушки, с которой он так и не смог найти общего языка, но которую любил всем сердцем, но не только тогда в прошлом, но частично и в этом суровом настоящем, где как всегда оставалось возможным абсолютно всё! Вот только чем было это всё? Вопросов по-прежнему оставалось больше, чем существовало на них ответов! И к этому Призрак тоже привык, как и ко всему остальному. Жизнь — хорошая штука, но не всегда бывает лёгкой и понятной! Иногда, чтобы что-то понять и пройти, нужны многие и долгие годы! К этому нужно относиться, как к данности и Романов это знал и чувствовал, что однажды доживёт до самого счастливого своего дня, вот только не знал, каким именно он будет.

Андрей сделал несколько глотков чая из чашки и вновь посмотрел на хоровод снежинок за окном. Они резвились и играли, словно радуясь, что только что родились и понимали это, не понимая, что через несколько мгновений погибнут.

Призрак отошёл от окна, кинув ещё мгновенный взгляд на падавший за окном снег, и взял в руку чашку. Он сделал пару шагов и подошёл к журнальному столику, поставив уже остывшую чашку на стеклянную столешницу.

— Как настроение? — выйдя из своей комнаты, спросил Янус, на котором был надет тёмно-синий костюм и светло-синяя сорочка с голубым галстуком. Под пиджаком, если хорошо приглядеться, была видна плечевая кобура, из которой торчал «ЗИГ-Зауэр П-229».

— Спасибо, неплохое, — улыбнувшись, ответил Романов. — Когда час Х?

— Сегодня займусь объектом. Он сегодня будет в Нью-Йорке, навещать своего брата. Ну а мне останется только тихо и красиво сработать, — завязывая шнурки на чёрных, отлично почищенных ботинках, ответил Колдуэлл. — Ну а операцию проведём завтра, так что отдыхай сегодня и расслабляйся, — завязав шнурки, добавил Янус. — Ладно, я пошёл!

— Хорошо, — сказал Романов вслед покидавшему квартиру Джону и присел на диван, взяв в руки планшет. Позже дверь закрылась и в квартире воцарилась тишина. Призрак сел поудобнее на диване и принялся вновь изучать материалы по хранилищу и чертежи комплекса штаб-квартиры ЦРУ.

Нью-Йорк. Манхеттен.

Анджелина приняла душ и вышла из душевой кабины, накинув на себя лёгкий шёлковый халатик. Она подошла к зеркалу и расчесала свои мокрые чёрные волосы массажной расчёской. Её голова в этот момент была занята лишь одним отчётом. Она неотрывно и везде размышляла над теми формулировками и описаниями, которые дала, прибавляя что-то от себя, добавляя свои догадки и мысли. Она понимала, что заместителю директора Нолингтону будет не очень интересен ход её мыслей. Для него всегда важным оставался результат! А он был достаточно двояким. С одной стороны, вся миссия была выполнена, а с другой, очень много недосказанностей мучили её, не оставляя при этом в покое.

Агент Стивенсон вышла из ванной комнаты и, подойдя к кровати, скинула с себя халатик, оставшись полностью нагой. Она подошла к комоду с нижним бельём, выбрав белые трусики и кружевной бюстгалтер, и не спеша надела их.

Слегка болела голова и Анджелина помассировала виски, понимая, что вновь на неё набросилась эта злосчастная мигрень, которая время от времени донимала её. Она накинула на себя поверх нижнего белья уже другой более тёплый халат, который сняла с вешалки из шкафа-купе, аккуратно при этом задвинув дверцу. Приятная тёплая ткань прильнула к телу и окутала его теплом.

Мисс Стивенсон подошла к столу, где лежал ноутбук и, открыв его, нажала на кнопку включения, сев поудобнее на рабочее кресло. В этот момент она думала лишь о горячей кружке кофе, которая стояла рядом на столе и издавала приятный аромат горячего напитка. Анджелина взяла кружку и сделала несколько небольших глотков, почувствовав тепло внутри и, вернув кружку обратно на стол, полностью сосредоточилась на открытом файле отчёта. Внимательно всё перечитывая второй раз подряд, она лихорадочно искала неточности и ошибки в фактах и формулировках, но с каждой новой прочитанной строчкой понимала, что этого попросту нет. Всё внимательно прочитав и допечатав последние строчки, мисс Стивенсон распечатала на принтере текстовый файл отчёта и, встав с рабочего кресла, уложила бумаги в папку. Закрыв и сохранив файл, она скинула его на карту памяти