– Не в пастбищах дело, Светлый. Дурные-то они сейчас дурные, да только вот тоска по хозяину никуда не делась. Отказываются они от еды-то, вот ведь какое дело… Жаль животинок. Им, ежели сейчас не помочь, жить осталось дня два-три. – Парень большим пальцем смахнул из уголка глаза набежавшую непрошеную слезу.

Я посмотрел на сидящего у моих ног щенка и спросил его:

– Ну что, Бес, попробуем помочь лошадкам?

* * *

Накануне я провёл эксперимент, добровольными участниками которого стали Вася и Петя. Меня очень заинтересовал сам факт возникновения ментальных контактов со щенком, и в связи с этим возник закономерный вопрос: не присутствие ли Пса наделяет его хозяина телепатическими способностями? С утра мы, чтобы никто не отвлекал, заперлись в здании администрации, и в течение пяти часов в присутствии Беса я пытался прочитать мысли гвардейцев и послать им свои. После многочисленных попыток Петя наконец воспроизвёл фразу, которую я ему посылал: «В лесу родилась ёлочка». После этого мне удалось, хотя и не с первого раза, передать ему ещё несколько фраз. Внешне щенок в этом никак не участвовал – валялся кверху пузом, иногда порывался поиграть со мной. Однако стоило лишь удалить его из зоны видимости (Вася уносил его за перегородку), как тут же все попытки становились безрезультатными. Это подтверждало мои предположения. С обратной связью дело обстояло намного хуже: то, что возникало перед моим мысленным взором, я никак не мог связать во что-то единое целое.

Помнится, наткнулся я в одном научно-популярном журнале на статью, в которой утверждалось, что мысли человека можно читать, наложив на его горло чувствительные датчики: дескать, голосовые мышцы непроизвольно сокращаются, когда он мысленно произносит слова. Может быть, конечно, и так. Но дело-то в том, что словами обычный человек думает крайне редко, лишь в том случае, когда сознательно пытается контролировать свой мыслительный процесс. А в основном мысли – это образы, взаимосвязи между ними, ассоциации, присущие только данной конкретной личности. Постороннему разобраться в этом фейерверке эмоций очень и очень сложно, для этого нужен немалый опыт.

– Петя, сделаем так, – сказал я. – Ты задумаешь какую-нибудь фразу и, чтобы можно было проконтролировать, шепнёшь её Васе. После этого повторяй про себя только лишь её одну. Давай!

Петя поскрёб пятернёй затылок, потом склонился к Васиному уху и что-то прошептал. Тот хмыкнул и кивнул в знак того, что понял. Я вновь сосредоточился, и не прошло и минуты, как в голове завертелось: «…по распорядку… Война войной, а обед по распорядку… Война войной, а обед…»

Я поднял глаза и увидел, что Петя – губки бантиком, руки аккуратно лежат на коленях ладонями вниз: ну прямо не полковник, а идеальное воплощение пай-мальчика – с самым невинным видом рассматривает потолок.

– Давно подозревал, – с укоризной произнёс я, – что вам набивать своё брюхо гораздо интереснее, нежели заниматься научными экспериментами!

Гвардейцы смущённо хрюкнули.

– Ладно уж, отправляйтесь на обед!

– Есть отправляться на обед! – вскочив, козырнул Петя. – Капитан Вася!

– Я!

– На обед стройся! Левое плечо вперёд – шагом-м-м… арш! Песню запе… вай!

– «В лесу-у-у родилась ё-ё-ёлочка!» – затопали они строевым шагом к выходу.

– Раздолбаи… – весело проворчал я им вслед.

* * *

– Начнём, пожалуй, с командирского рика. Какого ты себе выбрал? – спросил я у Димы.

– Вон того, серого.

– Веди его сюда.

Дима подвёл за недоуздок шатающегося скакуна. Я долго не мог поймать блуждающий взгляд животного. Наконец мне это удалось, и спустя малое время стали доступны мыслеобразы рика. Они представились мне в виде очень запутанной пространственной схемы, где каждое понятие было представлено в виде сложного объёмного тела только ему присущих формы и цвета. Понятия соединялись между собой ассоциативными разноцветными цепочками. Хорошие ассоциации мне виделись в различных оттенках жёлтого цвета, плохие – в синих тонах, нейтральные – в зелёных.

Если рики так преданны, то хозяин должен в их сознании ассоциироваться по большей части с чем-то хорошим. Приняв этот постулат за отправную точку, я принялся мысленно передвигаться от первого попавшегося мне понятия по наиболее светлым ассоциативным цепочкам. Найти оказалось легко, путь был не длинным: «голод» – «кушать» – «трава» – «овёс» – «кормушка» – «дом» – «хозяин». Понятие «хозяин» представлялся в виде сложного лучистого тела ярко-жёлтого цвета, с которым связывалось большинство положительных эмоций. Гораздо труднее было найти мыслеформу, которая ассоциировалась у рика с Димой – для этого мне пришлось изрядно поплутать по лабиринтам сознания животного. Наконец это удалось: найденный образ представлял собой нечто амёбоподобное светло-синего цвета. Найденные два тела я поменял местами. Изменив дислокацию, они тут же поменяли и цвета, которые напрямую зависели от цвета ведущих к ним ассоциативных цепочек.

После этого я выстроил линию желаемых поступков рика на ближайшее время: «спать» – «проснуться» – «Дима-хозяин» – «радость» – «голод» – «кушать».

Рик закрыл глаза, подогнул ноги, лёг, вытянув вперёд рогатую голову и уснул. Контакт прервался.

– Думаю, получилось, – сообщил я Диме, напряжённо ожидающему результатов. – Когда рик проснётся, ты должен быть рядом. И приготовь ему покушать чего-нибудь повкуснее. Овса, например. Подводите следующего!..

Переориентация риков на других хозяев оказалась не слишком утомительным занятием. Скорее наоборот: словно головоломки разгадываешь и получаешь удовлетворение от того, что всё замечательно выходит, а результат сходится с ответом. К концу дня Дима и двадцать один гвардеец из его роты стали счастливыми владельцами риков. Ещё двух скакунов я распорядился выделить для командиров остальных рот: Петя и Гена уже имели по жеребёнку из того десятка, который был закуплен нами раньше. Энтузиазма в диминой роте это, конечно, не вызвало. Тем более что риков командиры выбирали себе сами. Тем не менее приказ единодушно был признан справедливым.

Одесса, 18 лакината 8855 года

Утром за мной зашёл Петя.

– Пойдём, Светлый, на Совет. Все уже собрались, тебя ждём.

– Подожди, какой Совет? – ничего не понял я. – На сегодняшнее утро Совет не запланирован!

– Внеочередной, по поводу чрезвычайного происшествия: старшего герасима обидели.

– Кто?

– А неизвестно. Никто никого не видел. Однако же кое-какие следы остались.

Мы поспешили к зданию администрации. Петя на ходу рассказывал мне то немногое, что сам узнал об инциденте:

– С полчаса назад это было. Сержант Ради вывел отделение новобранцев на утреннюю пробежку. Бегут они, стало быть, по центральной площади. Глядь – мужик лежит на земле. Ну, думают, пьяный. Ан, нет: пьяные-то всё больше нараскоряку валяются, а этот – столбиком. Ближе-то подошли – а это Муму в отключке полной, да ещё и зашнурован от подбородка до самых пяток. Сивушного запаха нет. Да и несолидно бы при такой-то должности. Ну, понятно, развязали его, в сознание привели. А он и вспомнить-то ничего не может, только глазами хлопает да руками разводит. А под верёвку-то записочка заткнута. Ради, конечно, как положено, доложил обо всём по команде. Как до меня дошло, так я и распорядился Совет собрать.