— Нет! — со злостью проронила Варя. — Объясни, почему ты мне изменил!

— Потому что! Потому, что не смог удержаться!

— Скажи лучше — не захотел!

— Да! Не захотел! И не считаю ту ночь ошибкой! Вернее, ошибками, ибо ночей было много! Даже будь это возможно, я бы эти ошибки не стал исправлять! Потому что не считаю их ошибками! Да и чего ради?! С каких это пор тебя волнует тема прелюбодеяний?!

— А вот с таких!

— Я же тебя не спрашиваю, что ты делала без меня!

— Ничего! — крикнула Кутейщикова. — И ни с кем! Понятно?!

— Ну и дура! Ради кого ты себя берегла? Ну, не ради ж меня, верно? Принца ждала? Долго ждать придется! Вон тут скоро виртуалку восстановят! Там любые твои мечты мигом воплотятся! И будешь ты жить-поживать, хоть с принцем, хоть с тремя принцами! А я, ты уж извини, человек материальный! И живу в материальном мире! И мне в этом мире нужна женщина! Для любви! Только не для той, о которой говорят и вздыхают на скамейке, а для той, которой занимаются двое!

— А ты!.. — задохнулась Варя. — А ты… Чей это дом?

— Мой, — буркнул Середа.

Варя встала и холодно спросила:

— Где тут ближайший мотель, не знаешь случайно?

— Не знаю, — сказал Середа и тоже поднялся. — Это твой дом. Оставайся. Живи. Уйду я.

Он молча спустился во двор. Из темноты выдвинулся Ур, ожидающий новых указаний.

— Продолжай исполнять программу, — велел Середа и забрался в машину.

Одно хорошо в этих гравилетах-гравиходах — не нарушишь правил движения, никого не собьешь. Автоматика исправит твои ошибки. Жаль, что не всегда автоматика может помочь…

Черная машина бесшумно прошивала проспекты и площади, пока не остановилась у знакомого тысячеэтажника. Верхушку его срезали себумы — гигантские гроздья кварталов были рассеяны по всему Медведкову, но тот самый этаж был цел, и подмигивал в темноте рубиновыми огонечками и россыпями освещенных окон.

Середа не думал, куда ему ехать или к кому. Руки и глаза сами привели его по нужному адресу. А и правда, куда ему еще податься, Верховному координатору Земли?

Виктор поднялся на два километра вверх, прошел по галерее, спустился к нужному модулю. Дверь, прожженную оперативниками ПНОИ, уже заменили на новую. Середа постучался. «Вот будет фокус, — подумал он, — если Даны нет дома…»

Но дверь отворилась перед ним, и Координатору сразу полегчало, когда радостная Дана бросилась ему на шею.

— Привет, привет! — пропела она. — Привет!

Виктор погладил Дану по спине, ощутив вдруг сухость во рту. Он опустил руки ниже талии, огладил две чудесные половинки.

— Ты ко мне пристаешь? — неуверенно предположила Дана.

— Умгу…

— А ты останешься со мной?

— Умгу…

— До самого утра?

— Умгу…

— Ты милый…

Середа ничего не ответил. Его тоска схоронилась в темном закутке души, раздражение испарилось. «И чего ты маешься? — подумал он, пока Дана торопливо освобождала его от мундира. — Разве плохо тебе с этой верной и надежной подругой? Мало ты получил от мадемуазель Кутейщиковой? Еще хочешь? Как там пел Джафар? «Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу…» Ты еще не выбрал?..»

Утром Варя поднялась с ощущением разбитости, словно и не спала. Ничто ее не радовало — ни игра лучей на янтарных сводах спальни, ни серворобот Джордж с подносом, ничего.

Вяло потянувшись, Кутейщикова уселась на постели и приняла поднос. Кофе, бутерброд, пульт.

— Кофе недолил… — проворчала девушка.

— Объем поданного вам кофе строго соответствует заданному стандарту, — внушительно ответствовал кибер.

— Соотве-етствует… — передразнила его Варя. — Ничего не соответствует! И сахара мало!

— Прошу уточнить: ощущается ли недостаток сахарозы, глюкозы или фруктозы?

— Да пошел ты! — рассердилась Кутейщикова.

— Куда именно? — хладнокровно осведомился кибер.

Мадемуазель громко застонала, быстро допила кофе и включила СВ. Экран, вделанный в стену, был круглым, чтобы не выбиваться из общего дизайна эмбриодома.

— Фильм? — спросила программа. — Шоу? Новости?

— Новости, — решила Варя. — Как мы крепим оборону, и все такое…

Экран осветился и расцветился, словно проваливаясь вглубь.

— Все орбитальные заводы Земли и Марса, — заговорил диктор мужественным голосом, — полностью загружены. На верфях заложены пятьдесят штурмовых планетарных крейсеров и десять суперкрейсеров, восемь линкоров планетарного подавления, более 600 кораблей иных классов — рейдеров, больших десантных кораблей…

Пошла картинка — на фоне голубой Земли плыл остов среднего крейсера, диска около километра в поперечнике. Тысячи киберсборщиков и эмбриотектов роились между конструкциями, двигаясь словно в ускоренной съемке, — укрепляли каркас, волокли листы обшивки и сращивали их, ставили оборудование. Крейсер рос прямо на глазах, все более принимая внушительную и суровую форму боевого корабля. Люди тоже участвовали в работе, но рядом с подвижными кибермеханизмами инженеры-контролеры и инженеры-сборщики казались ленивыми увальнями.

Потом картинка сменилась, но цвета остались прежними. Только вместо яркой голубизны планеты воссияла пронзительная лазурь антарктических льдов. На обширной каменистой пустоши, между черными водами моря Беллинсгаузена и белыми отрогами ледника, пузырились огромные серебристые купола, связанные трубчатыми галереями.

— На Полярном комбинате заканчивается модернизация, — пояснил диктор проникновенно. — Все 196 заводов-автоматов, входящих в эту систему предприятий, переведены на выпуск армейских пищевых рационов…

Срочное сообщение! Эскадра флагмана Копаныгина, посланная в систему Сириуса А со спецзаданием, приняла бой с ударной группировкой себумов! Прикрывая отход транспортов с сириусянами-тьетами, погибли малый атмосферный крейсер и два эсминца. Планетарному крейсеру «Доннар» под командованием капитана Федосеева удалось сколлапсировать два себумских корабля большой массы покоя, после чего планетарник подвергся атаке со стороны мегадестроера и был сбит. Экипаж погиб… Но флагману Копаныгину удалось уничтожить мегадестроер!

Верховный координатор поздравил флагмана с этой победой. Дамы и господа, почтим память погибших минутой молчания…

Варя вздохнула и только тут поняла, что не дышала. Далеко-далеко заныла сирена, ее тоскливый вой подхватил другой гудок, третий…

Кутейщикова выключила СВ, вскочила и заходила по комнате. Джордж суетливо уворачивался. Она гнала от себя воспоминания о Викторе, упорно продолжала ругать его за. грубость и черствость, яростно противилась желанию близости с этим «Наполеоном», с изменщиком… А тоска не проходила, копилась себе и копилась, травила душу. И — ей стыдно было в этом признаться, даже себе самой! — грубость Виктора, та настойчивость, с которой он ее добивался, волновали и возбуждали. Она томилась по этому «чертовому мачо». Гнала память от себя днем, а ночью ворочалась без сна, всею кожей ощущая пустоту рядом. Пустоту и холод.