Индейцы лакота прознали о приближении войск, свернули вигвамы и пытались бежать. Возле ручья под названием Вундид-Ни Седьмой кавалерийский полк настиг их. Видя превосходящие силы противника, индейцы выбросили белый флаг. Часть из них начала Танец духов. Шаман, исполняя ритуал, швырнул в воздух горсть песка. Солдаты восприняли это как сигнал к атаке и начали палить из четырех скорострельных пушек со склона холма. А затем произошла форменная резня. Не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков. Тех, кто пытался спастись в лесу, догоняли и приканчивали. Погибли сотни и сотни индейцев.

Белые потеряли убитыми двадцать девять человек. Конгресс повесил двадцать медалей за доблесть на грудь «героев».

А в 1891 году индейцев предали и духи: Земля не сотряслась и не погребла белых…

Берк оторвал глаза от экрана и откинулся на спинку стула. Джек Уилсон. Стало быть, тогда в конторе он беседовал не с Франциско д'Анконией и даже не с Джеком Уилсоном, а с человеком, который считал себя вторым индейским Христом — Вовокой в новом воплощении! И этот Вовока знал, как похоронить разом всех белых, не дожидаясь помощи от ненадежных духов!

Дублин

5 июня

— Значит, журналист, — протянул Зальцберг. — А из какого журнала?

— «Атлантик мансли», — сказал Берк и в отчаянии прикусил язык. Джил Эппл он, кажется, врал про «Харперс»!.. Ладно, будем надеяться, что они не надумают сличать его сказки…

Зальцберг молчал. В трубке слышалось далекое лопотание телевизора.

— Стало быть, Джек давно на свободе, — наконец сказал бывший партнер Уилсона. — Печально узнавать такие вещи последним…

— Мне очень нужно поговорить с ним. Только я не знаю, где его найти…

— Тут я вам не помогу. Старым друзьям он не доложился. А ведь мог хотя бы звякнуть… Через Мэнди вы пробовали?

— Нет. А кто такая Мэнди?

— Единственная из приемных матерей, которая относилась к нему по-человечески. Мэнди Ренфро. Хотя не исключено, что ее уже нет на свете. Десять лет назад ей было за шестьдесят.

— Вы не подскажете, где ее искать?

— Если жива, то не иначе как там же, где и прежде. Фаллон, штат Невада. Джек оттуда.

— Спасибо, я проверю. Мистер Зальцберг…

— Не чинитесь. Лучше просто Эли.

— Эли, я знаю, вы не вправе рассказывать мне об изобретении…

— Это почему же? Я не вправе объяснить вам, как эту штуку сделать, но только потому, что никогда этого не понимал. А вообще спрашивайте. Только погодите, я сейчас вернусь. — В трубке наступила тишина, затем пропал и звук телевизора. Через несколько секунд послышались сопение и звон кубиков льда в стакане. — Ну, теперь поехали. Что вы хотите у меня выпытать?

— Роль Джека мне более или менее известна, а вот…

— Желаете про меня узнать? Как ученый я был сбоку припека. На мне лежали все финансовые хлопоты, а поначалу это адский труд. Эксперименты и опытные образцы жрут деньги только так. Словом, я окучивал инвесторов, а Джек ворочал мозгами.

— И что же случилось?

— Дерьмо случилось, вот что. Правительство изничтожило гениального парня! И меня как свидетеля заставило сказать пару гадких слов против него. Вы этого не знали? Ну, все равно вам бы кто-нибудь рано или поздно на меня настучал. На самом деле, видит Бог, мои показания не сыграли никакой роли. Десять лет прошло, а я не в силах окончательно опомниться от всей той истории. До сих пор не могу поверить в случившийся абсурд.

— Что именно вы имеете в виду под абсурдом? — осторожно спросил Берк.

— Вы, наверное, воображаете, что Джек изобрел какую-то жуткую бомбу или еще что-то ужасное. И всякий, кто знает реакцию правительства, к иному выводу прийти не может.

— Эппл сказала мне, что это была батарейка…

— Не батарейка — батареища! Была бы минимум в десять раз долговечней всех сегодня существующих. А по цене нисколько не дороже. Ему бы орден на грудь: с точки зрения защиты природной среды и экономии ресурсов его изобретение — великая победа! Но наше мудрое правительство умней всех профессоров, вместе взятых, во главу национальных интересов оно ставит дальнейшее загаживание окружающей среды. — Экономист мрачно вздохнул и спросил после паузы: — Желчно?

— Мм-м… да.

— И хорошо! Потому что чей-то маразм стоил мне добрых ста миллионов долларов! И вечной славы! Батарея Уилсона, вне сомнения, изменила бы мир. Конечно, весь почет достался бы Джеку, и справедливо. Но и мне перепал бы лучик его славы. Да и десять процентов от его первого миллиарда мне бы пришлись кстати. А сам Уилсон мог сделать кучу хорошего, и не только как изобретатель. Он мечтал, разбогатев, создать благотворительный фонд. Чтобы помогать туземцам.

— Вы хотите сказать, коренным американцам? — поправил удивленный Берк.

— Любым коренным. В Бразилии у индейцев проблемы даже почище, чем у наших. Аборигены в Австралии, черные в Африке — ведь они не столько живут, сколько мучаются. В своей статье вы обязательно заострите внимание на этом!

— Хорошо, — пообещал Берк. — Но я так и не понял: зачем правительство отобрало у вас патент?

Эли сердито фыркнул.

— Возможно, они надеялись получить какие-то преимущества в грядущих войнах. Понятия не имею! Как товар, изобретение Уилсона произвело бы революцию на рынке. Я все-таки не рискну вдаваться в подробности, но имею право сказать: целые промышленные сектора могли бы прекратить существование, а угледобычу пришлось бы окончательно свернуть. Стало быть, имелась угроза большим компаниям, а сердить их политики избегают, иначе денежек на выборную кампанию не подкинут! Хотя опять же это только мои домыслы. Зачем отобрали, будут использовать или замуруют в архиве — я могу только гадать. Они ведь ничего не потрудились нам объяснить.

— По словам Джил, Джек попытался обойти запрет…

— И глупо сделал. Я старался отсоветовать, но не вышло. В итоге я просто отошел в сторону. И очень вовремя. Потому что Уилсону, как и следовало ожидать, дали по зубам. Он продолжал как ни в чем не бывало, только без меня, собирать деньги инвесторов, однако производство теперь планировал на чужом тропическом острове у черта на рогах. На очередной презентации оказался представитель компании, прочно связанной с ЦРУ. Естественно, Уилсона немедленно взяли за шиворот. Прокурор потребовал два года тюрьмы и двести тысяч штрафа. Я остался на свободе и пробовал по-быстрому продать нашу квартиру — добыть деньги для залога. Судья потребовал сумасшедшую сумму.

— А чек, который правительство прислало в виде компенсации?..

— Мы его сознательно не трогали. Жалкие сто пятьдесят две тысячи! Взять деньги — значит молчаливо согласиться с несправедливостью. Мы собирались апеллировать снова и снова и дойти до Верховного суда, если понадобится.