не проповеди и писания отцов церкви, а речи великого римского оратора и известного философа Марка Туллия Цицерона. «Диалектику», т.е. логику, заменила «моральная философия», рассуждения о нравственности, долге и т.п. Но поскольку философия эта была заимствована у дохристианских авторов, она ориентирована на земное, мирское поведение человека.

Именно благодаря направленности на земные ценности эти науки и получили название «studia humanitatis» и отделялись от «studia divina» — «изучения божественного», «богословия».

Тех, кто занимался «изучением человеческого», с конца XV в. стали называть гуманистами. Слово же гуманизм, как обозначение одновременно гуманистических занятий и особого мировоззрения, возникло только в начале XIX в.

Гуманистами могли стать люди любого социального положения. Среди них встречались сыновья сапожников и герцогов, писцы и папы, купцы и военачальники, правители и поэты. Объединяла их всех приверженность к «изучению человеческого».

В узком смысле к «studia humanitatis» принадлежали, во-первых, отмеченные выше три науки, во-вторых, вообще греко-латинская словесность, т.е. овладение в совершенстве латынью и древнегреческим, в-третьих, изучение античных литературных, философских и научных творений, которые, впрочем, тогда не очень различались. Гуманисты, особенно ранние, ставили своей задачей возродить латынь во всей ее чистоте, освободив от позднейших наслоений.

Чтобы стать гуманистом, не требовалось ни аристократического происхождения, ни крупного состояния. Следовало лишь владеть языком Цицерона. Это заменяло и знатность, и богатство. В гуманистических кружках, представлявших собой сообщества друзей, могли запросто сходиться и беседовать — на латыни, разумеется, — будущий правитель Флоренции банкир Козимо Медичи, монах Луиджи Марсильи, канцлер Флорентийской республики, сын небогатого купца Леонардо Бруни. Перед великой Античностью все они были равны. До середины XVI в. высшие государственные должности как во Флоренции, так и в других городах Италии, посты секретарей пап и государей занимали гуманисты, ибо сограждане и правители считали, что только гуманистические знания, только духовная близость к Античности могут дать человеку возможность стать настоящим государственным деятелем. Томмазо Перетунчелли, переписчик рукописей, сын сапожника, благодаря знакомству с «изучением человеческого» стал римским папой Николаем V.

Впервые в западноевропейской истории элита, т.е. совокупность лучших, наиболее уважаемых людей, формировалась не по признаку происхождения, а по принципу обладания определенными познаниями и способностями.

Гуманисты были искренними христианами, но центром в их воззрениях на жизнь был человек, отличающийся добродетелями не только и даже не столько христианскими. Центральными моральными принципами гуманистов были те, которые они называли «достоинством» и «доблестью».

Гуманист Джованни Пико делла Мирандола (1463—1494) в своей «Речи о достоинстве человека» восклицал: «Великое чудо есть человек!». Суть человеческого «достоинства», по Пико, в том, что человек не имеет определенного места во Вселенной. Он сам, по своей воле может стать и выше ангелов, и ниже скотов. Его судьба открыта, он сам ее творец.

Обладающий «доблестью», полагали люди Ренессанса, есть человек-герой, перед которым открыт весь мир и который своими усилиями, мужеством и познаниями может добиться всего, притом не в ином мире, а в этом. Он — человек-титан, человек, являющийся как бы вторым Богом. Причем достичь всего желаемого этот титан мог как на поприще «изучения человеческого», так и в иных сферах — искусствах, государственной деятельности. Все познания, все умения, все способности объединяются в одном лице, «универсальном человеке» — вот совершенная личность Возрождения, вот его идеал. Идеал этот — открытый, каждый способен стать таким, но не каждый становится, потому идеал этот одновременно демократичный и элитарный. Ценности ренессансного человека — земные ценности, он мало думает о небесах. Даже в посмертной судьбе его больше волнует вечная слава, а не вечное блаженство.

Это напряжение духа, эта открытость судьбы, это приятие земного мира имели и свою оборотную сторону. Ценилось все, превосходящее человеческие возможности. Упомянутый Пико делла Мирандола опубликовал 900 тезисов по всем областям знаний — от филологии до астрологии — и взялся защищать их в диспуте против всех ученых мира. Но такое встречалось не только в знаниях или искусствах, но и в злодействах, лишь бы и они превосходили все мыслимое. Правитель города Римини Сиджисмондо Малатеста потряс и современников, и потомков своими преступлениями. Этот лишенный каких бы то ни было моральных устоев человек был тонким знатоком литературы и искусства. Он обожал выступать в качестве крестного отца в семьях своих врагов или людей, которых он почему-либо задумал погубить. После церемонии роженицу, ее мужа и ребенка убивали по его приказу (иногда он это делал собственноручно) на глазах друг у друга. И вот, как рассказывают, этот неистовый злодей отправился войной на Флоренцию. У республики не было войск. Навстречу Малатесте выехал канцлер Флоренции, гуманист Джаноццо Манетти. Он произнес перед Малатестой составленную по всем правилам красноречия речь на изысканной латыни. Жестокий правитель Римини пришел в восторг и увел свое войско.

Литература и искусство Ренессанса

 Когда мы говорим о Возрождении, то первым делом вспоминаем ренессансное искусство — изобразительное и словесное. Если писатели Ренессанса были, как правило, гуманистами, то художники и скульпторы, даже и стоявшие близко к кружкам гуманистов, сами не предавались «изучению человеческого». Но гуманистические идеалы выражались в их творчестве с не меньшей силой, чем в гуманистических трактатах или поэмах. Эти идеалы, провозглашенные гуманистами, находили отклик среди всех тех, кого можно, с некоторой натяжкой, назвать интеллигенцией, т.е. совокупностью людей, впервые в европейской истории положивших себе основным занятием интеллектуальную или художественную деятельность.

«Три флорентийских светоча»

 Итальянцы со времен Ренессанса доныне говорят, что начало итальянской литературе положили «три флорентийских светоча»: Данте Алигьери (1265—1321), Франческо Петрарка (1304—1374) и Джованни Боккаччо (1313—1375), хотя, строго говоря, Петрарка, родившийся в окрестностях Флоренции, никогда не жил в этом городе.

Многие историки считают, что Данте не принадлежит полностью к Возрождению и называют его переходной фигурой от Средних веков к Ренессансу. Он прожил довольно долгую, по тем временам, и весьма бурную жизнь: участвовал в политической борьбе в родном городе, познал горечь изгнания, умер в Равенне, вдали от родины (как полагали тогда, ибо ощущение единства Италии было весьма слабым). Перу Данте принадлежат лирическая автобиография «Новая жизнь», много стихотворений и ряд ученых трактатов: о поэзии, о языке, о государственном устройстве. Но бессмертную славу стяжала ему «Божественная комедия». Как мы говорили выше, она представляет собой описание странствований поэта по загробному миру и, тем самым, как бы включается в ряд известных со времен раннего Средневековья «загробных видений». Однако, если эти видения рассматривались современниками и даже самими их авторами как описание реальных событий, то творение Данте — открыто заявленный авторский вымысел. Данте обходит Ад, Чистилище и Рай, которые населены людьми древности и его собственного времени; эти