Элена разобрала чемоданы, полила розу и немного с ней поговорила. Потом заглянула в шкаф и с ужасом поняла, что у нее нет ничего такого, в чем можно было бы показаться в самом известном кабаре Парижа. Она долго рылась в вещах и наконец, чуть не плача, позвонила Моник.

– Я не могу пойти, мне нечего надеть!

– Я уже еду и везу тебе кое-что, так что прими душ и уложи волосы. Об остальном я позабочусь, договорились?

Сказав это, Моник быстро выключила телефон, чтобы Элена не успела возразить. Сегодня Моник нужно было оторваться во что бы то ни стало.

Элена нахмурилась и посмотрела на телефон. Потом пробормотала что-то про то, что рожденный ползать летать не может, помылась, собрала волосы в низкий шиньон, оставив у лица несколько тонких прядей. Затем аккуратно подвела глаза и накрасила ресницы.

Если не смотреть на грудь и живот, значительно выросшие в размерах, вид был просто идеальным.

– Поднимайся! – крикнула она, услышав в трубке домофона голос Моник.

– Посмотри, сможешь ли влезть в то, что я привезла. Все вещи свободные и легкие, а синий цвет очень стройнит, – сказала Моник, оценивающе глядя на Элену. – Ты отлично выглядишь, выходные пошли тебе на пользу, – заметила она и подмигнула: – Есть новости?

В ответ Элена бросила на нее испепеляющий взгляд.

– Ну, я потолстела на несколько килограммов, – ответила она, указывая на живот, – а в остальном все то же. А еще мы, кажется, нашли замок, где жила Беатриче, и поняли, кто разбил ей сердце.

Она выхватила из рук Моник вешалки с нарядами. Элена была в ужасном настроении, и широкое светло-желтое домашнее платье совсем его не улучшало.

– Я жутко растолстела, – ворчала она, – даже не знаю, налезет ли хоть что-нибудь.

Моник умирала от желания расспросить ее обо всем, но Элена слишком нервничала и была готова взорваться. Нужно было как-то ее успокоить.

– Не волнуйся, вот увидишь, все будет отлично. Туфли у тебя есть?

Элена пошла в ванную переодеваться.

– Да, – буркнула она. – Те самые, что ты привезла мне в прошлый раз. Я не понимаю, как ты это носишь, в них совершенно невозможно ходить!

– Когда я буду в твоем положении, я припомню тебе мои страдания, – вздохнула Моник за дверью.

Элена пробурчала что-то неразборчивое, и через пару минут дверь распахнулась.

– Вау! Ты просто прелесть. – Моник достала из пакета маленькую дамскую сумочку и протянула Элене. Та покачала головой, но сумочку взяла.

Скоро появился и Кайл. Он взял Элену за руку и несколько раз покрутил по комнате, пританцовывая.

– Тебе очень идет, – сказал он и нежно коснулся губами ее губ.

– Так, вы двое, кончайте целоваться, нам пора ехать. И будьте любезны, ведите себя прилично, а то я расплачусь. Мне не терпится услышать, что вы там разузнали.

Пока они ехали в ресторан, Элена подвела итоги поездки. Скорее всего, возлюбленным Беатриче был Карл де Бланшфор. Беатриче изготовила для него духи, которые он преподнес невесте, а вместе с женой получил хорошее приданое – земли и ее герцогство.

– Но как духи могли повлиять на ее решение? – удивленно воскликнула Моник.

– Ну, в то время духами пользовались для того, чтобы скрыть неприятные запахи, с гигиеной тогда было плохо. Только представь: тебе предлагают мягкий аромат розы, нероли и ириса вместо привычной вони! К сожалению, средние ноты мне пока не совсем ясны, а нижние и вовсе не указаны на ширме. Известно только, что духи настаивались три месяца, думаю, что Беатриче использовала спирт, смешанный с водой, а закрепляющим средством служил животный мускус. Иначе трудно объяснить, почему духи произвели на невесту такое впечатление.

– Серая амбра?

– Даже не знаю, но очень может быть. Надо бы съездить домой и посмотреть на старую ширму, что стоит у бабушки в лавке.

– Думаешь, там ты найдешь вторую часть формулы?

Элена пожала плечами.

– Не исключено.

– Вот это да! И когда выезжаем? – спросила Моник. – Представь себе, вдруг это действительно окажется правдой! «Старая ширма хранила формулу духов семнадцатого века несколько сотен лет», – чем не заголовок? История станет настоящей бомбой!

Кайл посмотрел на девушек.

– Отправимся во Флоренцию вместе, когда родится малыш, договорились? Смотрите, мы уже почти приехали. – Он показал туда, где перед ярко освещенным входом толпился народ.

Элена удивленно распахнула глаза: здесь было так красиво и многолюдно! Им не удалось закончить разговор. Выйдя из такси, они направились к дверям. В этот вечер «Лидо» был переполнен, вокруг теснились туристы, привлеченные роскошным зрелищем.

Моник случалось бывать здесь и раньше: когда она только начала встречаться с Жаком, он не скупился. Ей нравилось роскошное здание кабаре, его живая атмосфера и пышное убранство, представления были всегда на самом высоком уровне: танцоры невероятно талантливы, шоу красочно и неповторимо.

Пока Моник доставала из сумочки билеты, Кайл вернулся назад, потому что Элена задержалась в гардеробе. Она казалась девочкой, попавшей в дивную сказку.

И снаружи здание производило огромное впечатление, но, попав внутрь, ты чувствовал себя просто героем фильма. В интерьере преобладали синий и золотой, широкая галерея вела в главный зал. Кайл помог Элене снять пальто и протянул его гардеробщице. Моник тоже разделась. Она догоняла своих друзей, которые уже прошли вперед, как вдруг столкнулась с какой-то женщиной.

– Извините, – любезно сказала Моник и улыбнулась.

– Смотри куда прешь, дура, – крикнула та, разглаживая складки шикарного платья.

Моник встретилась глазами с молоденькой симпатичной девушкой, разъяренно смотревшей на нее.

– Вообще-то тебе тоже стоило бы смотреть по сторонам, – холодно заметила Моник.

И вдруг ее сердце заколотилось. «Рано или поздно это должно было случиться», – пронеслось в голове Моник, когда она увидела Жака, который твердой поступью направлялся к своей невесте.

– В чем дело?

– Эта дрянь меня толкнула, и я потеряла сумочку, – заныла девица.

Моник подумала, что было бы неплохо влепить пощечину этой напыщенной малолетке.

Жак стоял между ними и не двигался с места.

Моник вскипела от злости, ей ужасно хотелось что-нибудь разбить. Он лгал, он постоянно лгал…

«Я уезжаю в Лондон по работе», – ну и сволочь! Она только бросила на него вызывающий взгляд, хотя руки чесались врезать ему что есть силы.

Жак молча поднял с пола сумочку и протянул ее своей спутнице, которая продолжала пялиться на Моник. Но сам Монтьер не удостоил ее даже взглядом.

Когда Моник поняла, что он хочет скрыть их знакомство, то почувствовала, как кровь стынет в жилах. Тепло, радость и хорошее настроение сразу же улетучились. Ее словно сковало льдом – стало холодно, как никогда в жизни.