Сколько всего узнала тогда Голландия о России! И сколько самых свежих сведений о Капстаде и других голландских владениях получили посланцы Петра и он сам! Потому-то тогда, когда русский флот возник и окреп, Петр послал своих моряков в плавание вокруг мыса Доброй Надежды. Неудачно. Но организация, подготовка такого плавания многое значит — значит, в России уже возник интерес к тем дальним краям. А как символично, что мыс, на котором появились тогда российские поселенцы, в России именовали «Благия Надежды». На что-то была надежда!

Кто был первым жителем Российской империи, попавшим на юг Африки, установить трудно. Во всяком случае, на рубеже XVIII и XIX столетий такой человек существовал. Когда в 1808 году пришел в Южную Африку шлюп «Диана» под командой очень известного впоследствии флотоводца Василия Михайловича Головнина, моряки встретили поселенца, которого там называли Ганц-Русс, то есть настоящий русский. Жил он в Готтентотской Голландии — долине, неподалеку от Кейптауна. По словам Головнина, этот человек сказал о себе, что он Иван Степанов, сын Сезиомов, а отец его был винный компанейщик в Нижнем Новгороде, от которого Иван бежал. Став матросом, он оказался в Голландии, где его обманули, и он подался на голландский ост-индский корабль, на котором служил семь лет, ходил в Индию и был в Японии. «При взятии англичанами мыса Доброй Надежды оставил он море и для пропитания пошел в работники к кузнецу, где выучился ковать железо и делать фуры, нажил деньги и поселился в Готтентотской Голландии, потом женился; имеет троих детей и промышляет продажей кур, картофеля, огородной зелени и изюма».

А вот судьба другой семьи — исторически достоверный факт, попавший даже в пятитомный «Южноафриканский словарь биографий». В 1697 году в Капстаде поселился коренной москвич Иоханнес Свелленгребель, родившийся в 1671 году. Его отец был голландским купцом и вел дела в Москве, где скончался в 1699 году. Иоханнес же поступил на службу в Ост-Индскую компанию. Его старший сын Хендрик Свелленгребель впоследствии стал губернатором Капской колонии.

Тогда же обнаружился в Капской колонии и уроженец города Риги, хорошо знавший русский язык.

Впрочем, о том, когда и как на мысе Доброй Надежды стали появляться русские поселенцы, можно только гадать. На этот счет, правда, существует несколько полулегендарных историй. По семейному преданию одного из известнейших африканерских (бурских) родов Илоффов (который, кстати, был в родстве с семьей президента Трансвааля Крюгера), его родоначальник — некий русский невозвращенец, посланный Петром учиться в Голландию корабельному делу. Он же вместо учебы решил жениться и переселился с молодой супругой в Капстад.

Описания Южной Африки в русских книгах появились намного раньше. Они содержались уже в первой петровской географии, изданной в 1710 году под названием «География, или Краткое земного круга описание» и включавшей даже сведения о средневековом южноафриканском государстве Мономотапа. А первым русским, составившим собственное описание южной оконечности Африки, был В. М. Головнин.

21 апреля 1808 года русский шлюп «Диана» подошел к Саймонстауну — порту, который находился рядом с Кейптауном и в наши дни является важнейшей военно-морской базой всей Южной Африки. «Диана» направлялась в научную экспедицию из Петербурга на Камчатку. Моряки мечтали об отдыхе после трудного пути.

Василий Михайлович Головнин принадлежит уже к следующему после Коковцова поколению российских моряков: он родился в том самом 1776 г., в котором капитан-лейтенант Коковцов совершил свое первое плавание к побережью Северной Африки. Биографы Головнина единодушно отмечают, что родительское решение о посылке двенадцатилетнего Василия в Морской корпус было совершенно неожиданным для родни и соседей, поскольку семейные традиции Головниных, дворян Пронского уезда Рязанской области, были сугубо «сухопутными». Но выбор оказался правильным: из мальчика, поступившего в 1786 г. в корпус, вырос достойный представитель той блестящей плеяды мореплавателей и воинов, которые вызывали восхищение всей Европы своими победами во время Второй архипелагской экспедиции Сенявина, совершали первые русские кругосветные плавания и в труднейших условиях исследовали арктическое побережье нашей страны.

Корпус Головнин окончил в 1792 г., еще гардемарином получив медаль за заслуги в русско-шведской войне 1788–1790 гг. Но мичманского чина ему пришлось ждать еще целый год — по молодости лет. В 1793 г. Головнин был выпущен на Балтийский флот, а в 1795 г. в составе эскадры адмирала Ханыкова отправился в Англию, где прожил довольно долго. В 1802 г. он снова оказался в Англии, на этот раз уже в качестве стажера на британском флоте. Этот период службы Головнина длился до 1806 г. Ему пришлось участвовать в боях с французским и испанским флотами, за что он получил блестящие аттестации от командиров кораблей его величества.

В 1806 г. лейтенант Головнин возвратился на родину одним из лучших в русском морском ведомстве знатоков британского флота, имея к тому же завидную репутацию умелого моряка и храброго солдата. Неудивительно, что, когда потребовался офицер, способный возглавить экспедицию в Русскую Америку и на Камчатку, выбор пал на Головнина.

Весной 1807 г. он принял под свое командование лесовозный транспорт, который в это время переоборудовался на Охтинской верфи в военный шлюп и получил название «Диана». Перестройка корабля и снаряжение экспедиции проходили под непосредственным руководством Головнина, и результаты подготовки оказались убедительными свидетельствами организаторских способностей и немалого опыта командира: за три года плавания на «Диане» практически не было ни одного случая серьезных заболеваний — явление по тем временам исключительное.

«Диана» отправилась в плавание в на редкость неблагоприятное с политической точки зрения время. Летом 1807 г., после поражения русской армии при Фридлянде, наметилась тенденция к русско-французскому сближению, нашедшему свое оформление в Тильзитском мире. Правительство Александра I оказалось вынуждено сменить союзников и перейти во враждебный Англии лагерь. В условиях неоспоримого господства британского флота на морях в областях земного шара, куда направлялась «Диана», эти политические перемены создавали серьезную угрозу для экспедиции.

Головнин ощутил это уже во время стоянки в Портсмуте, где в течение лета 1807 г. «Диана» доукомплектовывалась для дальнего и опасного вояжа. Британские моряки и таможенные власти чем дальше, тем откровеннее чинили препятствия снаряжению экспедиции. Однако отличное знакомство ее начальника с нравами и порядками тамошнего морского ведомства помогло завершить эту стадию подготовки более или менее удачно. К тому же Головнин сумел добиться от адмиралтейства письменных заверений в том, что, поскольку «Диана» направляется на Дальний Восток с исследовательскими целями, британские корабли не будут ее рассматривать как вражеский корабль даже в случае начала войны между Россией и Англией.

Эти заверения, однако, оказались малодейственными, когда в апреле 1808 г. Головнин пришел в Симансштадт (нынешний Саймонстаун) в Южной Африке.

Правда, на «Диане» остался Андреевский флаг, и англичане не предпринимали серьезных попыток захватить шлюп, но из порта его категорически отказались выпустить и, так сказать, «на всякий случай» окружили военными кораблями, да к тому же заставили снять часть рангоута. Теперь невозможно было даже попытаться незаметно поставить паруса. В довершение всего, когда у Головнина начались трудности с продовольствием (никто из местных купцов не рискнул принимать от командира русского корабля векселя на Лондон), вице-адмирал Барти, начальник британской морской станции в Южной Африке, попытался предложить ему поставить матросов «Дианы» на работы по ремонту английских кораблей. Понятно, что Головнин с негодованием отверг это предложение.