– А почему бы тебе сейчас не остаться с нами? Дорогу через флот У Фана я себе проложу без всякого труда.

– Спасибо, приятель, но я доволен своей теперешней жизнью.

– Как долго ты пробыл заключенным?

Рука Скраггера с кружкой остановилась на полдороге, и его взгляд стал настороженным.

– Достаточно долго, приятель. – Он взглянул на белые шрамы на запястье. – Следы от браслетов, а? Н-да, уже двенадцать лет прошло, а они все еще со мной.

– Откуда ты сбежал? Из Ботани-Бей?

– Ага, из Ботани-Бей и есть, – ответил Скраггер, к которому вернулся его дружелюбный тон. – Пятнадцать лет ссылки я получил, когда был еще совсем мальчишкой, по крайней мере моложе, чем сейчас. Лет эдак двадцать пять мне было. Тебе, кстати, сколько?

– Достаточно много.

– А я вот про себя так никогда точно и не знал. Может, мне тридцать пять, а может, сорок пять. Ага. Так вот, пятнадцать лет за то, что съездил по морде мерзавцу – помощнику капитана на трижды чертовом фрегате.

– Тебе еще повезло, что тебя не вздернули.

– Повезло, это уж верно. – Скраггер опять рыгнул со счастливой ухмылкой. – Мне нравится беседовать с тобой, тайпан. Совсем не то что с моими помощниками. Да-а… Так вот, из Англии нас и повезли. Девять месяцев в море, скованный одной цепью вместе с четырьмястами другими бедолагами, да еще столько же примерно женщин там было. Нас приковали к брусьям трюма. На десять месяцев или даже больше. Сухари и вода, и ни кусочка мяса. Нельзя так с людьми обращаться, никак нельзя. Когда пришли в порт, живых нас осталось не больше сотни. В порту Сиднея мы взбунтовались и разбили цепи. Поубивали всех до одного тюремщиков, чтоб их черти забрали. Потом год отсиживался в буше, потом нашел себе корабль. Торговый. – Скраггер злобно ухмыльнулся. – По крайней мере, кормились мы за счет купцов. – Он заглянул в свою кружку, и улыбка исчезла с его лица. – Да, висельники, висельники мы все и есть. Да проклянет Господь Бог всех крепкозадых сторожей на свете! – огрызнулся он. Некоторое время он сидел молча, погруженный в воспоминания. – Но про кораблекрушение все это правда, и про остальное тоже.

Струан закурил сигару.

– Зачем служить этому отребью, этой бешеной собаке У Фан Чою?

– Я скажу тебе, приятель. Я свободен как ветер. У меня три жены, я ем вдоволь, получаю хорошие деньги, и я капитан корабля. Он обращается со мной лучше, чем мои проклятые соплеменники. Будь они трижды прокляты! Да. Для них я висельник, воронья добыча. Но для У Фана – нет, а где и как еще человек вроде меня может иметь жен, хороший стол, деньги и чтобы никаких тебе тюремщиков или виселиц, а? Конечно, я буду с ним – или с любым, кто даст мне все это. – Он встал. – Так ты идешь, как он просил, или нам придется брать тебя на абордаж?

– Возьмите меня на абордаж, капитан Скраггер. Но сначала допейте свое бренди. Это будет последнее бренди, которое вы выпьете на этом свете.

– Да у нас против тебя больше сотни кораблей.

– Ты, должно быть, принимаешь меня за круглого идиота. У Фан Чой никогда сам не сунется в эти воды. Никогда. Пока наши военные корабли стоят всего лишь на другой стороне Гонконга. У Фана с вами нет.

– Да ты и в самом деле хитер, тайпан, – хихикнул Скраггер. – Меня предупреждали. Да. У Фан Чоя с нами нет, зато есть его главный адмирал У Квок, его старший сын. И тот мальчишка – его сын, У Квока. Это чистая правда.

– Правда имеет много лиц, Скраггер, – сказал Струан. – А теперь убирайся к чертям с моего корабля! Белый флаг распространяется только на твое судно. Я покажу тебе, чего стоит ваш вонючий пиратский флот.

– Уж это верно, тайпан, тебе только волю дай. Да, чуть не забыл, – сказал он, доставая с груди маленький кожаный мешочек, висевший на шнурке вокруг шеи. Вынув оттуда сложенный лист бумаги, он положил его на стол и подтолкнул к Струану. – Я должен был передать тебе вот это, – сказал он, и его лицо презрительно скривилось.

Струан развернул бумагу. На белом листе стоял оттиск печати Жэнь-гуа. Внутри лежала половинка монеты.

Глава 10

Струан с невозмутимым видом замер на носу своего баркаса, глубоко засунув руки в карманы толстого морского сюртука. С правой кисти свисал боевой цеп, за поясом торчали пистолеты. Его люди с напряженными лицами сидели на веслах, вооруженные до зубов. Скраггер опустился на скамью в середине баркаса и пьяным голосом напевал матросскую песню. По предварительной договоренности со Скраггером – Струан настоял на этом условии – пиратский флагман отделился от охраняющей его флотилии джонок и подошел ближе к берегу, расположившись в нескольких сотнях ярдов с подветренной стороны от «Китайского облака». Здесь, оставив лишь небольшой парус на корме, флагман лег в дрейф, находясь под прицелом пушек клипера и фактически в его власти. Но остальные джонки по-прежнему преграждали англичанам дорогу, окружив два больших корабля.

Струан понимал, чем рискует, поднимаясь на борт пиратского судна без охраны, но половина монеты не оставляла ему выбора. Он хотел взять с собой Маусса – им понадобится переводчик, к тому же Маусс в драке был сущим демоном. Но Скраггер покачал головой: «Только ты, тайпан. Там на борту отыщутся такие, которые говорят и по-английски. Так что один. При оружии, если тебе угодно, но один. Так он просил».

Прежде чем покинуть «Китайское облако», Струан отдал последние распоряжения в присутствии Скраггера:

– Если флагман поднимет паруса, разнесите его в щепки. Если я не вернусь на баркас через час, пускайте их ко дну без промедления.

– Послушай, тайпан, – неуверенно заговорил Скраггер, выдавив из себя нервный смешок, – не дело это так относиться к его вроде как приглашению. Совсем не дело, совсем. Все ж таки белый флаг, приятель.

– Разнесите их в щепки. Но сначала вздерните мальчишку на нок-рее.

– Не беспокойтесь, – зловеще сказал О́рлов. – Мальчишка все равно что мертв, и, клянусь кровью Иисуса Христа, я не уйду отсюда, пока хоть одна джонка останется на плаву!

– Суши весла! – крикнул Струан.

Баркас подошел к борту огромной джонки. Сотня китайских пиратов столпилась наверху, возбужденно переговариваясь, ухмыляясь и показывая на него руками. Струан сосчитал пушечные амбразуры. Двадцать с каждого борта. Итого сорок пушек.

Он взобрался по трапу. Очутившись на палубе, он отметил, что пушки содержались в порядке, что ящики с порохом валяются там и сям по всей палубе вперемежку с большим количеством дымовых и зажигательных бомб и что пиратов на борту предостаточно. Грязь повсюду, но никаких признаков болезни или цинги. Паруса в хорошем состоянии, снасти не провисли. Трудно – если не невозможно – захватить эту джонку в ближнем бою. Но потопить ее для «Китайского облака» труда не составит – если йосс поможет.

Струан проследовал за Скраггером вниз в капитанскую каюту под палубой полуюта, отмечая в памяти трапы и все, что может пригодиться ему, если придется отступать этой дорогой. Они вошли в грязное помещение, битком набитое людьми. Скраггер протолкался к двери в дальней стене, которую охранял воинственного вида китаец. Охранник показал пальцем на оружие Струана и напустился на Скраггера, что-то сердито ему выговаривая. Но Скраггер проорал ему что-то в ответ на кантонском наречии и, презрительно отшвырнув китайца в сторону одной рукой, открыл дверь.