Струан закрыл книгу:

– Вы убили их всех?

– Эти джонки не были частью нашего регулярного флота, приятель. По крайности, бо́льшую часть года.

– Вы убили их всех?

– Они сами умерли, тайпан, меня там не было.

– Ты знаешь повадки некоторых из этих оборванцев, тайпан, – сказал Скраггер. – Если бы это были люди У Фан Чоя, зачем бы он стал возвращать тебе журнал, а? До У Фан Чоя дошли слухи. Он послал меня посмотреть, что к чему. Людей на корабле не было, когда я туда добрался. Тел тоже. Никого.

– Ты ограбил судно?

– Тебе известны морские законы, тайпан. Он потерпел крушение и был оставлен командой. Мы спасли половину твоего груза. Шестнадцать пушек и порох с ядрами.

– Где хронометр?

Скраггер вскинул брови:

– Что за вопрос? На моей джонке, конечно, хотя я и не знаю, как с ним обращаться. Пока. Кто нашел, тот и хозяин, а? Все честно как будто? Но ты знаешь, тайпан, ты знаешь, что натворили эти Богом про́клятые мерзавцы? Они дали ему остановиться. Представляешь! Святая правда. Они его просто не заводили. У нас несколько недель ушло на то, чтобы найти купца с лондонским временем. Американец это был, «Бостонская ласточка». – Он захохотал, вспоминая об этом случае, потом добавил: – Четверо ребят из его команды решили присоединиться к нам.

– А остальные?

– Спустили их на плот у Филиппин. Недалеко от берега. Даю слово, что так и было. Не то три, не то четыре недели назад.

У Квок задвигался на подушках, благодушно почесываясь.

– И последнее, тайпан. Отец сказал: «Десять таэлей с корабля за безопасное плавание – это совсем не много. Десять таэлей с корабля, тайпан, и британский флаг будет под защитой У Фан Чоя». Как мы слышали, у вас теперь новое место появилось, здесь, на Гонконге. Передашь их своему мандарину.

– Возможно, я и передам ему один таэль с корабля.

– Шесть – самая низкая цена. Меньше нельзя. Так сказал мой отец, зная, что с тобой торговаться трудно. Шесть.

– Один.

– Садись. Мы выпьем еще, а потом нам принесут поесть, – сказал У Квок.

– Через пять минут от этого корабля ничего не останется, а заложника вздернут.

У Квок рыгнул:

– Ты будешь вешать не моего сына, приятель.

– Разумеется, – с отвращением бросил ему Струан. – Это всего лишь какой-то переодетый бедняга.

У Квок усмехнулся и сделал большой глоток:

– Ты умный человек, тайпан. Что ж, пусть будет два таэля с корабля. Передашь их своему мандарину, а? И еще скажу тебе вот что: оставь мальчишку себе, повесь его, выброси в море – он твой. Верни его нам, и я сам его повешу.

– Что? – взорвался Скраггер. – Этот парнишка не твой сын?

– Конечно нет, Скраггер. Ты думаешь, я идиот? – хрипло произнес Струан. – Я знаю цену клятвам подонков. – Он вышел из каюты.

– Но это было твое слово и мое! – Скраггер возмущенно повернулся к У Квоку. – Мы дали ему клятву. Ты сказал, что он твой сын. Ты же сам сказал мне, клянусь Богом!

– Тайпан никогда не прислал бы к нам своего сына, почему я должен посылать своего к нему?

– Но я дал ему свое честное слово, клянусь Богом! Это же обман!

У Квок очень медленно поднялся на ноги:

– Ты назвал меня обманщиком, приятель?

– Нет, начальник, нет, – быстро пробормотал Скраггер, напрягая все силы, чтобы лицо не выдало ослепившего его гнева. – Дело просто в моей клятве. У нас принято держать клятвы. То, что случилось, считается у нас неправильным, очень неправильным. Вот и все.

У Квок устало покачал головой, удаляясь в покои:

– Варвары – действительно странный народ, приятель. Очень, очень странный. – Решетчатая дверь закрылась за ним.

Скраггер вышел на палубу. Клянусь Создателем, думал он, едва не плача от ярости, клянусь Создателем, с меня довольно! Я прикончу эту поганку, этого мерзкого извращенца-язычника. Богом клянусь, я это сделаю! Но только после того, как Струан отберет людей. О нет, ни в коем случае не раньше. Раньше я не осмелюсь, нет-нет, клянусь Богом, потому что это все испортит.

А вот потом, клянусь Богом, потом…

Глава 11

«Китайское облако» разрезал пелену дождя, двигаясь вдоль южного берега Гонконга в главную гавань на севере острова.

Струаны обедали в капитанской каюте: тушеные устрицы, копченые колбасы, соленая рыба, вареная капуста со свиным жиром, холодные жареные цыплята, морские галеты, яблочный пирог и пироги с консервированными фруктами. Охлажденное в море белое вино и шампанское. И чай.

– Сорок лаков – четыре монеты, – говорил Робб, мрачно ковыряя вилкой в своей тарелке. – Одна принадлежит У Фан Чою. У кого остальные три?

– Жэнь-гуа непременно оставил одну себе. Может быть, две, – сказал Струан. Он потянулся через стол и положил себе еще одну обжаренную соленую селедку.

– Теперь мы связаны клятвой и должны оказать огромную услугу, – продолжал Робб. – Для этих дьяволов она стоит куда больше десяти лаков. Заполучив такой клипер, как «Китайское облако»… Господи, да с ним можно пускать ко дну даже фрегаты! Азиатские морские пути всей империи могут оказаться перерезанными. Один корабль – и десять человек, которые смогут построить еще. Девятнадцать выученных на капитана человек, которые смогут учить других! Мы в ловушке, перед нами тупик. Ужасно.

– Жэнь-гуа обманул тебя. Он обманул тебя, – горячился Кулум.

– Нет. Перехитрил, да, но и так сказать будет неправильно. Я оказался недостаточно хитер. Я, парень! Не в нем дело. Когда двое садятся за стол, чтобы заключить сделку, каждый старается добиться для себя как можно более выгодных условий. Все очень просто. Да, я оказался слабее, чем он, и только в этом суть. Но даже если бы мне и пришла в голову мысль о том, что эти монеты могут быть поделены между несколькими людьми, мне все равно пришлось бы принять его условия. У нас не было выбора, абсолютно никакого.

– Если перехитрили тебя, Дирк, на что можно рассчитывать мне? Или Кулуму?

– Ни на что. Если только вы не будете готовы думать своей головой и учиться на ошибках других. И не станете вести себя с китайцем как с одним из нас. Они не такие, как мы.

– Это верно, – сказал Кулум. – Уродливые, отвратительные, грубые. И все на одно лицо, невозможно отличить одного от другого.

– Я не согласен с тобой. Ты не понял меня. Я имел в виду, что у них иной склад ума, они думают по-другому, – возразил Струан.

– Тогда как же подобрать к ним ключ, отец?

– Если бы я знал это, то никогда не делал бы ошибок. Просто у них за спиной пять тысячелетий практики, вот и все. А теперь передай мне, пожалуйста, устриц… Вот славный мальчик!