– Постучи! – показала я рукой. Он постучал с явным удовольствием, наслаждаясь вибрацией древесины под его пальцами. Никакого ответа не последовало.

– Еще раз постучи, – предложила я.

– Да у него всегда открыто. Пошли так.

– О’кей, – уступила я. – Пошли.

Чувствуя себя не вполне комфортно от того, что вторгаюсь на чужую территорию без спроса, я осторожно проследовала за Рори на кухню, которая полностью повторяла, но только в миниатюре, ту кухню, которую мы недавно покинули. Разве что хаоса и беспорядка в ней было еще больше, чем у нас. Сосновая столешница обеденного стола была вся завалена газетами, какими-то бумагами, смахивающими по внешнему виду на банковские счета, чеками, квитанциями, рецептами и прочее, а также заставлена чашками с остатками застарелого кофе. Под порывом ветра, залетевшего в распахнутую дверь, пара бумажек спланировали со стола на пол. Я поставила торт на стол, а сама нагнулась, чтобы подобрать их, и в эту минуту в кухню вошел Мышь. Появился откуда-то из глубины дома.

Он взглянул на квитанции в моей руке и слегка нахмурился.

– Они валялись на полу, – проговорила я извиняющимся тоном, кладя бумаги обратно на стол. – Мы привезли вам подарок. Рори, вручи дяде банку.

– Это испекла Стар, – прожестикулировал он, обращаясь к Мыши. – Для тебя.

– Это торт с лимонной цедрой, – пояснила я.

Мышь глянул на жестянку с таким видом, будто в ней лежала бомба.

– Спасибо.

– Не за что.

Какое-то время мы все трое стояли молча, переминаясь с ноги на ногу. На кухне царил зверский холод. Меня уже даже начало трясти. Плита не работала, и если снаружи дом еще обещал наличие некоего уюта, то внутри ничего похожего на уют не было и близко.

– У вас все в порядке? – поинтересовался у меня Мышь.

– Да, все в порядке. Спасибо.

– Вот и хорошо. А теперь извините, но мне надо работать.

– Уже уходим, – поспешила я успокоить хозяина дома, и мы с Рори развернулись, чтобы выйти на улицу через тот же черный вход. Я взялась за дверную ручку, но тут подумала, что не годится мне быть такой же грубиянкой, как Мышь. Надо заставить себя быть выше мелочных обид. – У нас сегодня на ужин пастуший пирог с мясом. Если хотите, присоединяйтесь. – С этими словами я открыла дверь, и мы с Рори вышли на улицу. Там, несмотря на весь октябрьский холод, мне в первую минуту показалось даже теплее, чем в доме у Мыши.

Всю вторую половину дня мы с Рори провели за игрой в крестики-нолики. Когда же он наконец устал от этих бесконечных крестиков и ноликов, я стала обучать его игре в морской бой. Судя по всему, он не очень вник в суть моих объяснений. В тех клеточках, где он должен был ставить крестик, если его корабль был подбит, он начинал рисовать сам корабль. На эти его рисования уходила бездна времени, потому что Рори скрупулезно добивался совершенства в воспроизведении боевого судна в миниатюре. А если его что-то не устраивало, он тут же стирал изображение ластиком и начинал все сначала.

Намаявшись с морскими боями, я переключила внимание ребенка на созерцание его любимого боевика «Супермен», а сама пошла на кухню. Поставила чайник на огонь и сладко зевнула. Сказывались не только бессонная ночь накануне, но и несколько часов непрерывных игр, когда нужно было занять мальчугана любой ценой.

Я мысленно перенеслась в Атлантис, пытаясь вспомнить, чем мы, девочки, занимали себя и друг друга во время школьных каникул. И лишний раз восхитилась ангельскому терпению Ма. Ведь это же надо было управляться сразу с шестью девочками, причем разного возраста. Самое интересное, что нам никогда не было скучно. Во всяком случае, я так и не смогла вспомнить ничего такого. Да и как могло быть иначе? Ведь рядом со мной всегда были Сиси и другие мои сестры. У Рори все не так. Он – единственный ребенок в семье, и ему попросту не с кем играть. Словом, наконец-то я в полной мере прочувствовала, как же мне повезло в жизни. Если раньше у меня порой и возникал некий дух противления, дескать, надоел этот женский курятник, где невозможно спрятаться или уединиться и где ты всегда, как говорится, в коллективе, то теперь я точно знала: какое же это блаженство – иметь много сестер.

Закончив возиться с пастушьим пирогом, я поставила его в духовку, а сама пошла наверх приготовить на ночь постель для Рори и для себя. Усевшись у себя в комнате на кровать, я снова взяла свой рюкзак и извлекла из него негнущимися от холода пальцами коробочку, в которой лежала Пантера. Судя по всему, мой лимонный торт не растопил лед отчуждения между мной и Мышью. Да я и сама продолжала чувствовать себя виноватой за свое вчерашнее поведение: позволила собственной злости возобладать над элементарным человеческим сочувствием. Получается, что Пантера – это мой последний шанс навести мосты дружбы с Мышью.

Часы пробили семь часов вечера. Потом – восемь. Я выкупала Рори, уложила его в кровать и спустилась вниз, чтобы навести порядок на кухне после ужина. И уже приготовилась выключить верхний свет и устроиться поближе к печке, чтобы почитать немного в тепле, как снова отворилась дверь с черного хода.

– Прошу прощения за опоздание. Дела задержали, – коротко сообщил мне Мышь. – А от пирога хоть что-то осталось?

– Осталось.

Я метнулась в кладовку, принесла оттуда пирог и быстро засунула его в духовку подогреться. Не зная, чем себя занять в ожидании того, когда можно будет ставить разогретый пирог на стол, я бесцельно застыла у этого самого стола.

– Я, как всегда, ударю по пиву. Может, хотите немного вина? – спросил он у меня.

– Не откажусь.

Мышь молча принес выпивку.

– Ваше здоровье! – Он чокнулся своей банкой пива с моим бокалом вина, когда мы наконец оба уселись за стол. – Кстати, большое спасибо за торт. Я его попробовал за обедом. Очень вкусно! Фантастика, а не торт. А заодно сообщаю вам, что завтра меня здесь не будет. Еду в Лондон. Надо подготовить Орландо соответствующим образом к предстоящей продаже магазина.

– Боюсь, новость разобьет ему сердце! – воскликнула я в ужасе. – Ведь в этом магазине вся его жизнь.

– Неужели вы думаете, что я этого не понимаю? – возразил он мне резко. – Но дальше так продолжаться не может. Как я уже говорил вам, да и ему тоже сотни раз, торговать книгами можно и через интернет. А деньги, которые мы выручим от продажи здания, пойдут на уплату долгов, которых у нас предостаточно. Да и мне тут нужно приобрести кое-какую технику, чтобы продолжать трудиться на ферме. Я понимаю ваши переживания, но – увы! – Жизнь – жестокая штука, Стар, и с этим приходится считаться.

– Знаю, – ответила я и больно прикусила губу, чтобы не расплакаться от собственного бессилия.

– Печально, но факт. Один из нас, двоих братьев, должен жить в реальном мире. По правде говоря, если сейчас не предпринять каких-то решительных мер, то банк имеет полное право объявить нас банкротами. Тогда магазин будет конфискован как один из активов для погашения нашего долга. И последствия будут самыми печальными, ибо они выставят магазин на продажу за одну десятую его реальной стоимости, а нам не достанется после этой операции даже самой мелочи.