– Разуться не мог?

– Сил нет, – признался я и сунул набитую рисунками папку под кровать.

– Хорошо вы, мужики, устроились, – проворчала циркачка, стягивая с меня ботинки, – никаких забот…

– Общеизвестный факт – женщины выносливей мужчин.

– Да что ты говоришь? – Берта распахнула буфет, наполнила из стоявшего там кувшина две кружки и присела на кровать. – Держи.

Я одним махом влил в себя вино, подавился, откашлялся и блаженно откинулся на подушку. Накатила расслабленность, и захотелось лишь одного – напиться и уснуть.

– Эй! – потормошила меня девушка. – Что делать будем?

– Ноги уносить, что еще?

– А остальные?

– Это уже не наша забота.

Путая следы, мы нашли время посетить почту, и в местное представительство банкирского дома «Стерлих и Грац» отправилась невинная на первый взгляд просьба об отсрочке платежа по кредиту. Только вот предназначалась она вовсе не клеркам, и уже завтра розысками Гуго, Валентина и Марка займутся все агенты стильгской Тайной службы в городе.

– Не наша?! – тут же взъелась на меня циркачка. – Как ты можешь так спокойно об этом говорить?

– Окстись! – одернул я девушку и осторожно прикоснулся к здоровенной шишке на лбу. – Стоит нам только на улицу выйти, сразу повяжут!

– И что делать? – поежилась Берта и глотнула вина. – Что нам теперь делать?!

– Для начала – налей мне еще. – Морщась от боли, я стянул слишком узкий сюртук и выкинул его на пол. – Пару дней здесь переждем, потом попробуем на корабль сесть.

– Сюда не нагрянут? – Циркачка перетащила кувшин к кровати и уселась рядом со мной.

– Нет. Это не постоялый двор или доходный дом, просто хозяин таверны комнаты по знакомству сдает.

– А в порту разве ждать не будут?

Я хлебнул вина и задумался.

– Ну… – решил наконец, – проскочим. Армейская разведка и ночная гвардия меж собой не ладят. Одни шпики станут молодую девушку искать, другие – побитого парня. Не обоих сразу.

– А документы?

– Все есть.

Берта немного успокоилась и налила нам по новой, но даже после выпитой кружки вина на ее щеках так и не заиграл румянец. И лишь зеленые глазища немного оживляли превращенное в подобие гипсовой маски неподвижное лицо.

– Чего ты так на меня уставился? – заподозрила девушка неладное.

– Думаю, как тебя загримировать. Такую красавицу точно ни один стражник не пропустит.

– На себя посмотри. Придется ждать, пока синяки сойдут. И порезы надо обработать.

– Посмотри на нижней полке комода.

Пока циркачка ходила за саквояжем с настойками и целебными бальзамами, я осушил кружку и дотянулся до кувшина, но тот оказался пуст. Вот ведь!

– Сильно болит? – спросила девушка, прикладывая примочку к порезанному уху.

– Уже нет.

Выпитое вино мягко шумело в голове, и ломота в теле постепенно сошла на нет. Завтра она вернется, но это будет только завтра. Не сегодня.

Обработав порезы и ссадины, Берта помогла мне стащить перепачканную кровью рубаху и покачала головой, изучая черневший на правом боку синяк.

– Ребра не сломаны?

– Нет, – отмахнулся я. – Слушай, в буфете бутыль с пахартским ромом стоит, тащи ее сюда.

– Похоже, ты настроен серьезно! – покачала головой девушка и пошла за выпивкой. – Уверен, что это необходимо?

– Да! – Хотелось напиться вдрызг и позабыть обо всех проблемах. Пусть лишь на время, но позабыть. – Сама-то как? Тебе тоже досталось, а я гоняю…

– Как сама? – отозвалась циркачка, до краев наполняя кружки крепким пойлом. Потом обернулась и провела пальцами по щеке. – А не видишь разве?

– Пройдет. – Я уловил в девичьем голосе истеричные нотки и поспешил ее заверить: – Точно тебе говорю – пройдет!

– А если нет? – Берта хлебнула рома и, откашлявшись, прошептала: – Если не пройдет, что тогда?

– Ерунда!

– Ерунда?! Ты не представляешь, что для женщины значит лицо! – Циркачка отставила кружку и спросила: – Как мне жить дальше с этим, а?

– Ты прекрасна! И морщины теперь тебе точно не грозят.

– А я не хочу быть старухой с кукольным личиком! – взорвалась Берта. – Да ты потрогай, просто прикоснись!

– Перестань, – попросил я, но девушка продолжила настаивать на своем, и пришлось выполнить ее требование. На ощупь лицо оказалось холодным и помертвевшим. Неживым. И отчасти – неприятным.

Но я все равно беззаботно улыбнулся и произнес:

– Ну и нормально. А что такого?

– Что такого?! – опешила Берта и, ухватив мою руку, вдруг сунула ее себе в вырез платья. – И никакой разницы? Так, что ли?!

– Успокойся! – Я высвободил руку и обнял разрыдавшуюся девушку. – Мы что-нибудь придумаем. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

– Обещаешь? – прошептала та.

– Обещаю. А сейчас давай выпьем.

И мы выпили. Ром огненной волной скатился в пустой желудок, разжег там пламя, ударил в голову. Смыл сомнения и дурные предчувствия. Заставил позабыть обо всем на свете. А потом я просто провалился в забытье.

Спать, спать, спать…

Очнулся как-то вдруг – не иначе из-за пересохшей глотки. Пару мгновений не мог сообразить, где нахожусь, затем приметил сидевшую перед зеркалом Берту и сразу все вспомнил.

Запалившая свечу девушка, не отрываясь, глядела на свое отражение, и плечи ее сотрясались беззвучными рыданиями.

Я влил в себя остававшийся в кружке рома, отдышался и, не выдержав, окликнул циркачку:

– Берта, перестань! С тобой все в порядке!

– В порядке? Я не вижу, что ли? – обернулась девушка.

– Зеркала – известные лжецы. – Неожиданно на меня накатила жуткая злость. – Они врут даже тогда, когда показывают чистую правду. Только и могут, что врать! Ненавижу!

И я со всего маху запустил в зеркало пустую бутылку из-под рома. Во все стороны брызнули осколки, взвизгнувшая девушка обругала меня последними словами, а потом пьяно хихикнула:

– Зеркало разбить к несчастью.

– Да и бес с ним! – поморщился я. – Иди спать уже. Утром поговорим…

Сам откинулся на подушку и закрыл глаза, чувствуя, как начинает все быстрее и быстрее кружиться вокруг меня комната.

Вот ведь…

Утро не разочаровало. Навалилось, скрутило, сдавило.

В глотке – пустыня, в голове – пожар.

Но беспокоило вовсе не это. Я покосился на мирно посапывавшую рядом Берту, приподнял одеяло и едва не застонал от досады: спали мы голышом. А если присовокупить к этому свежие царапины на плечах, картинка вырисовывалась вполне определенная.