— Потом? Да. Он имеет на это право и, надеюсь, к этому времени Гера наладит свою жизнь и не будет причинять нам боль. Пойми, я делаю это во благо ребёнка.

Антон понуро кивнул, соглашаясь. Однако, от зоркого глаза Ларисы Игоревны, выносившей троих детей, скрыть своё положение мне не удалось. Измученная токсикозом и диетами предстала перед её взором прямо в больнице и с перинатальной картой в руках. Зараза!

Успокоила её с трудом, умоляя не сообщать сыну.

— Я возьму Германа на себя. Главное, ребёнок. Тебе необходим должный уход, деньги на содержание. Ты не должна работать.

— Я под наблюдением, не беспокойтесь, Лариса Игоревна. Уверяю, всё хорошо.

— В кого вы оба такие упрямые? Что Гера, что ты, — заметила на её глазах блеск слезинок. Не выдержала и обняла свекровь.

— Всё ради вашего внука. Вы тоже его бабушка и я никогда не отниму у вас это право.

На конфиденциальность данной информации отныне больше не могла надеяться. Лариса Игоревна не тот человек, что способен хранить тайны, не со зла, но в силу своего характера. Мне оставалось только верить, что это произойдёт как можно позже.

Сегодня чувствовала себя не очень, но предстоял крупный свадебный заказ — торт, фуршет и кэнди-бар. Оставить ребят одних не просто не могла, но знала, что перенервничаю гораздо больше, если останусь дома.

Однако, невеста оказалась не вредной и всё прошло, как по маслу. Свой первый крупный заказ решили отпраздновать с ребятами после закрытия кондитерской. Повара, баристы, официанты и клининг — все были приглашены. Без Антона и Михаила, само собой, не обошлось.

Миша, узнав о моей беременности слегка поник, но отреагировал истинно по-дружески.

Посиделка увлекала весельем. Антон с Саввой только и делали, что развлекали коллег. Но разгар общения ушёл в минор, когда закрытые двери заведения открыл ключ моего бывшего мужа.

Герман стоял посреди зала и смотрел на меня. Сердце ёкнуло и полетело вниз. Как же долго я его не видела. Изморось прошлась по спине. Искала варианты для столь позднего визита, хотя догадаться не сложно.

Он изменился. Сильно похудел, недельная щетина атаковала поверхность подбородка и щёк. Вместо модной стрижки взъерошенные и сильно отросшие волосы, одежда без былого стиля и шика, слегка потасканая. Он больше не был тем элитным, самовлюбленным и идеальным самцом, которого встретила когда-то на своём пути и полюбила.

— Я могу с тобой поговорить? — обратился ко мне, игнорируя присутствующих. Сердце ушло в пятки. О чём?! Всё давно решено им и разводу дан ход — документы подписаны.

— Вика? — присутствующие мужчины ждали только моего решения, и я знала, если скажу Герману нет, то его выставят без зазрения совести.

— Я просто хочу поговорить со своей женой, — оглядел он бывших коллег, которые притихли. — Вика… пожалуйста.

Сглотнула, еле заметно кивнув. Встала изо стола и указала мужчине вглубь цехов. Герман гордо проследовал в данном направлении.

— Вика, это плохая идея, — подлетели тут же Таня и Савва.

— Всё нормально. Вы все тут. Я позову, если что, — шепнула неуверенно.

Оказавшись с супругом в цехе тет-а-тет ждала его слов.

— Кондитерская выросла, — проронил мужчина, рассматривая оборудование и расклеенные на стенах таблички с ТТК блюд и десертов.

— Спасибо, — обняв невольно живот руками, разглядывала его. — И спасибо, что оставил кондитерскую мне. Правда.

— Это был подарок на нашу свадьбу. Я не имел права её забирать, — произнес гордо. Умолк, разглядывая "Термомикс". — Взамен на это хочу, чтобы ты сейчас правильно поняла меня.

Слегка повела головой и замерла в ожидании. Ему было отчего-то тяжело говорить. Он, словно до конца не продумал свою речь, но обязан произнести.

— Я прошу тебя сделать аборт, — выпалил, как из пулемёта, расстреляв во мне всё верующее и человечное. В небывалом шоке раскрыла рот, уставившись на него.

— Что ты такое говоришь? — и снова проклятое сердце агонией верило, что ослышалось.

— Вика, второй раз на те же грабли. Я теперь с Ликой. Ты мудрая женщина, пойми…

— Ты не просил Лику делать аборт, — прорезала его мерзкою субстанцию убийственным взглядом.

— И мы хапнули из-за этого немало, — парировал, сделав ко мне шажок. — Это лучше для всех нас…

— Нет! — резко рявкнула я, отчего в животе кольнуло. — Лучше ТЕБЕ!

— Да, мне! — его лицо презрительно скривилось. — А чего ты хочешь?! Алименты? Дополнительное содержание?

— Подавись своими деньгами, скотина, — тихо процедила в гневе.

Смотрит так, словно видит меня впервые и не знает, что говорить дальше.

— Вика. Ты и сама понимаешь, что твоё здоровье слабое. Ребёнок будет на грани. ДЦП, аутизм, дауны и прочие исходящие. Ты хочешь рожать больного? Растить одной? Это тяжело! Подумай. Я оплачу все расходы. Даже последующее лечение…

— Засунь в задницу свои деньги, — прошипела, уловив боль в животе слева ещё явней. В голове пульсировало от гнева.

— Да, конечно. Ты сейчас думаешь, что я ещё тот гандон…

— А не так?! — язвительно скривилась.

Гера замер рассматривая меня и, кажется, наконец понял, что всё впустую.

— А чего ты ждёшь от меня?! Посещения отпрыска по выходным дням? Вождение в секции и нравоучения, как делать не стоит? Или, как Лика, думаешь, что вернусь к тебе и буду жить с тобой дальше?

— Ты серьёзно?! — больше слушать этот садизм над своей душой не могла. Схватила первое попавшееся в руку и швырнула в него. Им оказался ролик для пиццы. — Серьёзно?!

— Э, легче! — пробубнил недовольно, едва увернувшись.

— Вернуть тебя?! — вслед полетел бокс с чем-то сыпучим. В животе вновь угрожающе свело, но обида и внезапно возросшая в десять раз ненависть к этому человеку, просто не давали мыслить во благо малыша. — Вернуть?! Да чтоб ты сдох со своей Ликой! Ненавижу тебя, сука! — почти взревела и кидала в него без разбора всем, что попадалась под руку: диспенсеры, контейнера, сотейники — что-то летело мимо, что-то попадало в цель. — Вернуть тебя обратно? Для чего? Чтобы снова втаптывал в грязь?! Снова унижения, боль и страх?! Страх опять не угодить тебе?!

Бокс с силиконовыми ковриками погиб от удара об стену.

— Да уймись ты, бешеная! — Гера предпринял попытку подступить ко мне, чтобы обезвредить. Но я мощно заехала ему кулаком по лицу, в грудь и плечо. Отстранился, прикрываясь руками и в шоке глядя на меня.

— Да живи ты со своей ненаглядной шалавой. Сосись с ней хоть до посинения! Это только МОЙ ребёнок! И ты, скотина, никогда не станешь ему отцом, понял?! — выплевывала все эти фразы, невольно прогибаясь в животе. Боль унижения и обиды туманили все тревожные признаки. — Убирайся из нашей жизни!

— Вика? Тебе плохо? —